ДЕТЕКТОР ЛЖИ

Пригоршню Хромой считал человеком несерьезным и легкомысленным, поэтому не сомневался: если встре­ча в глухом урочище, где нет четких ориентиров, значит, непременно выйдет какая-нибудь накладка. То ли опо­здает Пригоршня, то ли место перепутает. Тем удиви­тельней оказалось, что сигнач на экране ПДА появился точно в том квадрате, где была назначена встреча, и именно в условленное время. Тут же на комп Хромому упало сообщение: «Я тебя вижу! А ты меня?» «В масшта­бе один к ста», — отозвался Хромой.

Через четверть часа Пригоршня показался в нату­ральную величину — крупный улыбчивый блондин спортивного сложения. Даже шрам на лбу его не пор­тил, а только добавлял мужественности.

— Привет, Хромой!

— Здорово. А чего ты один и пешком?

В самом деле, обычно Никита и его напарник, стал­кер по прозвищу Химик, разъезжачи на «Мачыше» — бронированном вездеходе.

— Наш человек в булочную на такси не ездит, — отрезач Никита, потом пояснил. — Андрюха «Малыша» в «Сундук» погнал, на техобслуживание. Давно пора, накопилось там всякого...

— А ты чего ж не с ним?

— Так я это... — Пригоршня замялся. — Ну что, пойдем? А то торчим тут, как...

— Идем, — согласился Хромой, направляясь по тропе, по которой сюда пришел Пригоршня. — Так чего у тебя в «Сундуке»-то?

Никита почесал в затылке.

— Да Сорняк, понимаешь... Ну, он вообще должен бы соображать, кого на работу берет!

— О ком речь?

— Девчонка у него новая, Танюхой звать.

— А-а... — Хромой начал догадываться. Пригоршня всегда нравился женщинам, а уж у Сорняка контингент был, так сказать, очень влюбчивый.

— Так вот, она новенькая, понимаешь? Я ж не знал, что он сам на нее глаз положил!

— Сорняк положил глаз на Танюху, — уточнил Хромой, — и ты тоже? Глаз? Ох, не глаз ты, Никита, ту­да положил...

Пригоршня издал неопределенный звук — что-то среднее между смехом и фырканьем.

— Ладно, я понял. Химик укатил к Сорняку, а ты остался... и зачем позвал?

Пригоршня постарался сделать серьезное лицо.

— Есть дело, Хромой. Младшего Коваля завалили. Я у них кантуюсь, пока Химик ездит, ну и решил тебя позвать...

— Опа-а... — только и сказал Хромой.

Братья Ковали организовали сталкере кую стоянку юж­ней Рыжего леса. Вообще сейчас в этих краях хозяйничали свободовцы, стоянки под их контролем, но Ковали — лю­ди спокойные и авторитетные, в разборки не встревают, на себя много не берут. Со «Свободой» у них нейтралитет. Останавливаются у Ковалей в основном охотники, люди старомодные и грубые — те, которым не нравятся веселье и суета. Сталкеры помоложе предпочитают тусоваться со свободовцами. Пригоршне в самый раз было бы туда...

— А чего тебя к Ковалям занесло? Никита шмыгнул носом.

— Химик оставил. Сказал, там я ничего не испорчу. Несправедливый он. Разве я чего портил?

— А Танюху?

— Танюха сама, я ж не виноват, что ко мне бабы липнут!

— Ладно, ладно... я не Химик, не оправдывайся. Ну так что там с Ковалем?

— Младшего Коваля ночью зарезали. Тихо, никто не слыхал. Пропали бабки, кое-какой хабар... это старший Коваль обнаружил. На хазе шестнадцать рыл, охрана кля­нется — никто не выходил, значит, убийца все еще там. И, прикинь, никто этого вроде сделать не мог! Дверь из­нутри заперта, ключ торчал в замке. А Ковалю едва башку не отхватили, горло перерезано... Крови натекло... Ну и пропало много, и бабки, и барахло — так Михаил ска­зал... Орет, никого не выпущу, пока убийцу не найдем.

— А я здесь при чем? Я Коваля не убивал.

— Не, без вопросов! Не в том дело — ты убийцу и найдешь! Михаил обещал, что половину украденного хаба­ра даст, там одной налички тысяч двадцать было, прикинь!

— Так я ж...

— Не боись! Я Ковалю конкретно расписал, что ты крутой сыщик.

— Я? — Хромой остановился, пришлось и Никите притормозить.

— Ты, а кто же? Химик-то умотал, понимаешь? У Хи­мика котелок варит, он бы просек, что там к чему. День бы походил хмурый, второй, позаглядывал бы везде — и вычислил убийцу, небось не сложно-то. А я не того... я больше насчет пострелять, чем подумать. Ну и другой там народ в лагере то же не того... — Пригоршня покру­тил головой. — Не интеллигентные, короче, все пар-нищщи, я бы даже сказал: наоборот. Охотники всякие дремучие, сталкеры, которые годами за Периметр носу не кажут. Соль Зоны, причем не йодированная. — Ни­кита зашагал дальше, потянув следом Хромого, которо­го ухватил за рукав. — А ты — человек образованный, с понятиями, хоть и молодой. Я рассказал, как ты Пусто-вара вычислил, как его на глазах у вояк грохнул, мол, ты спец. Да не волнуйся, главное, дело-то плевое! Мы ж все на базе Ковалевской торчим — все, кто ночью был. И убийца тоже, никуда он не делся. Тут только правиль­но выбрать. А Михаил обещал, что тому, кто найдет...

— А если я не смогу найти?

— Странный ты, Хромой. Как это не сможешь? Мы ж все, кто ночью был, там и...

— Ага. — Хромой задумчиво окинул взглядом рос­лого спутника. — Я вот сперва подумал, почему Коваль тебя вообще выпустил... потом понял: ну точно, ты вне подозрений. Типа, сталкер Петров, «санта симплицита»... Кстати, слышал анекдот? Сталкер Петров встреча­ет контролера, а тот говорит: никогда не видел бюрера с ружьем... Э, погоди, куда ты меня ведешь?

Густые заросли сменили редколесье, земля пошла под уклон, все чаще встречались сырые впадины. Кри­вые, чахлые деревья росли все реже.

— Ну, — Никита замялся, — тут еще в одно место зайти надо.

— Какое еще одно место?

— Так это... Я же тебе толкую: грубый народ у Кова­лей, дикий, лесной. Приведи, говорят, Шамана. Ша­ман, типа, убийцу враз укажет. А я думаю, такой хабар Шаману жирно будет. Лучше пусть нормальный человек заработает и со мной поделится...

— Да погоди ты про хабар! — Хромой поморщился. — Что за Шаман? Кстати, мой ПДА показывает впереди болото.

— А! Так ты не знаешь? Точно, ты же здесь недав­но! — Улыбка Пригоршни сделалась и вовсе лучезар­ной. — Тогда тебе интересно будет.

— Чего интересно? Там болото!

— Так я и говорю, Шаман на болоте живет. Он не любит, когда людно, на болоте прячется. Да ты не бес­покойся, оно небольшое, скоро на месте будем. Вон, гляди, тропа — это уже к его домику ведет.

Хромой проследил, куда тычет пальцем Пригоршня — в самом деле, тропа. Там, где они находились, было еще сухо, но дальше тянулись лужи грязи, окна ржавой, за­тянутой пленкой воды да кочки, облепленные зеленой дрянью. Вдалеке что-то чавкало, хлюпало, лениво пле­скалось — но что именно, не разглядеть. День выдался теплый, над топью вставал вонючий туман, застилающий окрестности. Время от времени налетал ветерок, шевелил влажные пласты испарений, тогда становилась лучше видна тропа, уводящая в глубину болота — где по кочкам, где по бревнам, брошенным между островками. Путь от­мечали вешки, воткнутые в вязкую бурую массу. Иногда тропинка скрывалась в воде, там вешки торчали гуще.

— Вот я тебе завидую: ты Шамана еще не видал, так порадуешься... — разглагольствовал Пригоршня. — Та­кого и в цирке не покажут. Идем, тебя ждет незабывае­мое зрелище.

— На моем ПДА только мы с тобой, — заметил Хромой. — Нет третьего сигнала. Может, ушел твой Шаман куда-то по делам? Неохота в эту грязь зазря лазить.

— Нет, он здесь, только ПДА не включил. Он же тебе Шаман, а не хрен псевдособачий! Видишь, вешки торчат, значит, дома. Шаман, когда уходит, вешки за собой выдергивает, чтобы чужие не влезли. Ну, идем, не стой, держись за мной поближе.

Пригоршня подобрал у края воды кривую длинную палку, выпачканную грязью, Хромой последовал его примеру. Они пошли по отмеченной вешками тропе, прощупывая путь перед собой, осторожно передвигаясь от одной отметки к другой. Пригоршня шагал первым, на его компе избушка Шамана была отмечена, и он из­редка поглядывал на ПДА.

Хромой почти сразу умудрился вляпаться по колено и теперь раздраженно бурчал на ходу:

— Вешки он собирает... чтоб не влезли... Да что здесь кому понадобится? Бюрерам разве что грязи све­жей набрать? Или лягух наловить на завтрак?.. Кто б сюда поперся... Однажды сталкер Петров выстирал сна­рягу в озере. Теперь вместо озера там болото.

— А мы уже пришли! — бодро объявил Никита. — Во, гляди. Точно, Шаман дома и жрать готовит. Слы­шишь, как воняет? И дым идет.

Посреди болота на небольшом островке Хромой разглядел хижину, сложенную из почерневших от сыро­сти бревен. Домик порос зелено-бурыми бородами мха, картина вышла довольно живописная... но Хромой это­го оценить не мог, поскольку был дальтоником. Над ко­роткой трубой, торчавшей из крыши, и в самом деле ку­рился дымок. На другом краю островка сквозь туман поблескивали сполохи жарки.

— Эй, Шаман! — издали заорал Пригоршня. — От­крывай, телеграмма пришла!

Низенькая дверца со скрипом отворилась, высунул­ся человек. Поглядел на гостей, шагнув вперед, распря­мил спину. Настоящий великан — куда крупней здоро­вяка Пригоршни. Ветер, как по заказу, погнал струи ту­мана, которые серым саваном окутали хозяина болот. Рослая фигура Шамана была задрапирована в широкую накидку, на голове его Хромой разглядел что-то вроде короны. Струи тумана обтекали гигантскую фигуру, сквозь призрачную пелену темный силуэт казался еще больше.

— Не ори, бродяга, — хрипло пророкотал хозяин. — Чего надо тебе?

Пригоршня несколько замялся, но быстро справил­ся со смущением.

— Шаман, идем с нами к Ковалям. Младшего брата зарезали, Михаил награду обещает тому, кто убийцу найдет. Мужики тебя решили позвать.

Шаман тяжело задумался, глядя поверх голов гос­тей. Хромой, хотя был циником, скептиком и материа­листом, невольно поежился. Как-то непривычно он се­бя почувствовал в этом туманном месте, да еще рядом со странным болотным жителем. Было в Шамане что-то по-настоящему необычное, даже по меркам Зоны уди­вительное.

— Хабар украли, половину — тому, кто найдет, — добавил Пригоршня. — Хороший хабар.

— Что же, — изрек Шаман. — Ступайте, откуда пришли, той же дорогой. Да не оглядывайтесь, не то бе­да выйдет! Духи смотрят в спину. Не сердите духов!

Сталкеры пошли обратно, теперь первым оказался Хромой. Он двигался вдоль вешек не так уверенно, как Никита, поэтому Шаман успел их догнать и выбрался на берег болота почти одновременно с гостями. Великан прижимал к груди охапку вешек — на ходу выдергивал. Он бросил грязные палки на траву и перекинул из-за спины трехлинейку Мосина, обмотанную шерстяной тряпкой с грязной бахромой. Из тряпья выступат конец ствола и короткий трехгранный штык — ржавый и очень зловещий, неприятный с виду. Мрачно сопя, Шаман оглядел провожатых. Хромой с любопытством наблюдал за ним — таких колоритных обитателей Зоны он прежде не встречал. Хозяин болота в самом деле оказался рос­том выше Пригоршни, да и в плечах пошире, с головы до ног его окутывал плащ, живописно заляпанный гря­зью и разрисованный странными символами. Кое-где на балахон нашиты пробитые гильзы, косточки, перья — все перемазанное болотной тиной. На ногах здоровен­ные сапожищи, в тени под капюшоном прячется по­крытое узорами лицо, то ли разрисованное, то ли в та­туировках. А еще гигантскую фигуру украшали челюсти псевдогиганта, напяленные поверх капюшона на манер короны.

— Ты! — Огромный грязный палец уставился в лицо Никиты. — Бензином воняешь. Это дрянь. Дурно воня­ешь! Это не нужно! Неправильно!

-- Так а чего, а как же... — удивился сталкер. — Кос­тер, там, разжечь, если сыро, так бензинчику плеснешь, бывает, или еще что...

— Костер — это нужно. Правильно, — смилости­вился Шаман. — Живой огонь. Зона не для того мира, где бензин. Наг человек, и бос, и глуп пред Зоной. Но дан людям живой огонь! Он нам нужен, он правиль­ный... Ты!

Ручища указала на Хромого.

— А это Хромой! — пояснил Пригоршня. — Он тут недавно.

— Ты, человек, — не слушая, продолжал рокотать болотный житель, — на компьютер глядишь часто. Это неправильно, это плохо. Ты — человек, а не машина.

Хромой пожал плечами. Ну да, он поглядывал на монитор КПК, ждал, включит ли Шаман свой, выйдя из болота. Нет, не включил.

— Идем, что ли? — В присутствии болотного вели­кана Пригоршня казался меньше, чем был на самом де­ле. — По дороге расскажу, как у Ковалей было.

— Огонь расскажет, — величественно откликнулся Шаман. — Ты напутаешь, огонь не соврет. Он скажет верно, а не так, как ты увидел. Человек врет. Сам себе врет больше, чем другому. Огонь все видит.

— Да как хочешь, — покладисто согласился Ники­та. — Огонь, так огонь, кто б спорил, а я ж — так ни­когда.

Пока шли к лагерю Ковалей, Хромой украдкой раз­глядывал Шамана. Тот шагал широко, держался чуть в стороне, а ПДА так и не включил, хотя Хромой был уве­рен — под грязной хламидой наверняка припрятан комп. Ишь, толкует о вреде техники, а «мосинкой» не брезгует.

Пригоршня не мог молчать подолгу, он то и дело принимался болтать, но стоило Шаману бросить в его сторону хмурый взгляд — сразу смолкал. Взгляд у Ша­мана был тяжелый, гнетущий. Рисунки на физиономии, спрятанной в тени под капюшоном, выглядели пугаю­ще — казалось, будто по лицу пробегают волны, темные пятна сливаются в странные изменчивые узоры. Изред­ка Шаман издавал глухие мрачные звуки, не похожие на членораздельную речь.

Братья Ковали обосновались на старой подстанции, несколько обветшалых зданий до сих пор окружала двухметровая бетонная ограда. До катастрофы в этом месте проходила высоковольтная линия, ажурные мач­ты и сейчас торчали на холмах, ветер мотал обрывки ка­белей.

Ковали нарастили забор, поверх намотали колючей проволоки, поставили на крыше центральной построй­ки решетчатую каланчу, прожектор. Местечко они вы­брали удачное — в округе безопасных убежищ немного, а шастать в здешних краях ночью рискованно. Клиенту­ра не переводилась. Постоянной связи с большой зем­лей у Ковалей не было, однако перекупщики охотно имели с ними дело, потому что знали братьев как людей обязательных и честных. В общем, лагерь приносил не­большой, зато стабильный доход, хозяев все уважали, врагов у них не было... даже свободовцы, контролиро­вавшие округу, не пытались подмять заведение — воз­можно, потому что угрюмые охотники и следопыты, со­ставлявшие ковалевскую клиентуру, не слишком инте­ресовали веселых ребят из группировки. Имелось и еще одно соображение: лесовики потому и собираются к Ковалям, что избегают шебутную молодежь. Установят­ ся здесь свободовские порядки — и эти сталкеры пере­станут приходить на подстанцию, а без них какой смысл ночлежку держать в этакой глуши? В общем, подстан­ция оставалась островком спокойствия.

У Ковалей на службе состояли шесть человек. Стар­ший брат, Михаил, этой ночью был в отлучке — ходил к перекупщику, взяв с собой одного бойца, так что сторо­жить подстанцию остались младший брат и пять охран­ников. Двое, дневная смена, отсыпались, сторожили трое: пара у ворот и третий на вышке с прожектором. Младший Коваль, Николай, спал один на втором этаже административного здания, где хозяева устроили штаб-квартиру и склад.

Как сумели зарезать Николая, непонятно, толстен­ная дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке. Бойцы дрыхли на первом этаже и клянутся, что никто не проходил, но это ничего не значит — спали же, не могли услыхать, если убийца тихонько прошел по лест­нице. Постояльцы провели ночь в бывших служебных зданиях, но, конечно, все тоже спали, никто за соседом не следил. Единственными, у кого было алиби, оказа­лись бойцы ночной смены. У ворот мужики дежурили вдвоем, ни один не отлучался. Теоретически третий мог спуститься по хлипкой лестнице с каланчи, но парни на воротах уверяли, что обязательно услыхали бы, да и ох­ранники — люди надежные, работали на Ковалей давно, никогда с ними не ссорились...

Все это Пригоршня вполголоса поведал Хромому, пока пробирались от болота. Шаман делат вид, что не слушает, но ловил каждое слово. Он держался насторо­же, пару раз поднимал руку — по этому знаку Пригорш­ня с Хромым останавливались, тогда становился слы­шен отдаленный шум, треск веток, шелест листвы... ка­кие-то звери пробирались по редколесью. У сталкеров не было желания проверять, что за мутанты там бродят, они сворачивали и обходили звериные тропы стороной.

Когда на пути попадались аномалии, Шаман с его ост­рым слухом вполне мог ориентироваться по писку ПДА спутников — а может, обладал каким-то особым чутьем на опасности? Не разобрать.

На подстанции обстановка была мрачной — как и положено месту, где произошло преступление и под по­дозрением куча народу. Хромой, конечно, догадывался, что так будет, однако не учел, какие люди собираются у Ковалей. По двору слонялись какие-то угрюмые типы — как раз такие, какими описал Никита, соль Зоны, при­чем не йодированная, а скорее каменная. Дремучие бо­родатые мужики, покрытые шрамами, в грязных мятых комбезах. Снаряга на них выглядела как летопись стал-керских похождений, каждая складка, царапина, проре­ха, разрез — это памятная запись, рассказ о каком-то приключении. Ну и настроение, конечно, было соответ­ствующее, сталкеры глядели друг на друга с подозрением. Как-никак, один из них убийца. Охранники Ковалей де­монстративно поглаживали стволы и сурово хмурились, если кто-то из постояльцев приближался к воротам.

Когда во двор вступил Шаман, Михаил Коваль от­бивался от пары сталкеров, требовавших, чтобы им от­крыли ворота. Михаил — квадратный массивный мужик поперек себя шире — от своих постояльцев внешностью не сильно отличался, такой же дремучий с виду, разве что борода кое-как подстрижена да одежда поаккурат­ней. Оно и понятно: хотя Коваль уже давно на вечной прописке и на большую землю не показывается, однако время от времени ему приходится иметь дело с крупны­ми перекупщиками, партнеры должны видеть, что он приличный мужчина, а не сталкер Петров какой-то. По одежке встречают, как-никак, по снаряге провожают.

Хозяин лагеря морщился и вяло отбивался, сталке­ры наседали.

— Ты ж нас давно знаешь, ё-моё! — хрипло орал долговязый тощий Кирза. — Или ты чего? На нас, что ли, думаешь? Сколько лет! Мы у тебя сколько лет канту­емся!..

— Не ори ты, не шуми с утра пораньше! — Морщи­нистый Стопка, разящий самогоном на весь двор, схва­тил напарника за локоть, а сам повернулся, притирая Коваля к стене, так, чтобы тот не мог ускользнуть. — Не, ну, Миха, не, ну ты сам прикинь: у нас информация есть, верный человечек скинул. Хороший хабар можно взять. Нам человечку нужно процент отдать? Нужно, я спрашиваю? О! А если он не только нам, а если мы при­позднимся...

Вокруг толпились сталкеры — видно было, что они готовы поддержать Кирзу со Стопкой и навалиться на Коваля всей братвой.

— Да не наседай, не наседай! — угрюмо отмахивался тот. — Брата моего какая-то падла зарезала, это ты по­нимаешь? Брата!

Голос Коваля стал тверже.

— Ты понял, Стопка? Пока убийцу не возьму, ни­кто отсюда не уйдет! Я к вам со всей добротой, пока ворота на замке — ешьте, пейте, рубля не возьму. Вы мои гости, ну?

— Информация у нас... — бубнил Стопка. Слово «информация» не вязалось с заскорузлым небритым мужиком, но сталкер повторял его с удовольствием.

— Нет времени нам здесь сидеть! — снова влез Кир­за, хватая хозяина за плечо.

— Да отвали ты! — не выдержал наконец Коваль, скидывая руку. — Я ж к вам по-хорошему! Ни обыски­вать не велел, ничего...

— А ты вели обыскивать! — взвился Кирза, нависая над кряжистым хозяином. — Ну, попробуй! Я тебе кто? Сопля зеленая? Да мы в Зоне сколько лет, нас послед­ний кровосос знает!.. Обыскивать он нас будет, ё-моё!

— Правильно, Кирза, скажи ему, — встрял сталкер помоложе, невысокий парень по кличке Дантист с кри­выми черными зубами.

Охранники зашевелились, придвигаясь поближе. Тут с вышки крикнул дозорный:

— Идут! Шаман идет!

Шамана встретили с энтузиазмом.

— О, ну теперь будет дело! Шаман быстро разберет­ся! — объявил Дантист, заглядывал великану в лицо. — Это ж сам Шаман, не какой-нибудь стручок!

Болотный затворник по-прежнему глядел поверх голов и, если даже похвалы были ему приятны, не пода­вал виду.

Коваль, растолкав спорщиков, пробился к нему.

— Шаман, слушай, тут такое дело...

Гость величественно поднял огромную ладонь.

— Ничего не говори. Мне огонь обо всем поведает. Брата покажи, хочу видеть.

Уяснив, что в его сторону никто не глядит, Хромой ткнул локтем Пригоршню, который, развесив уши, при­слушивался к разговору. Тот опомнился и поспешно вставил:

— Михаил, вот это Хромой, я тебе говорил о нем.

— Этот, что ли, который мастак задачки распуты­вать? — Коваль оглядел сталкера с ног до головы и как будто остался недоволен.

— Это человек с компьютерами, — пророкотал Ша­ман, -- не верь ему.

— Да мне в общем-то все равно. — Хромой пожал плечами. — Я сюда не напрашивался, могу и назад.

— Погоди, парень, я ж просто тебя не знаю со­всем, — устало промолвил Коваль и провел ладонью по лицу. Смерть брата он переносил стойко, но видно бы­ло, что ему тяжело. — Погоди. Пусть Шаман попробует, если у него не выйдет, тогда твой черед, лады? Шаман по ночам с духами говорит, а тебе до утра времени, а?

— У Шамана всегда выходит, — вставил кто-то. — Он быстро...

— Пусть так будет, — влез в разговор Стопка. — Слышь, Кирза? До завтрашнего утра здесь еще перетоп­чемся. Тока, Миха, водки скажи чтоб принесли.

— А что за человека ты привел, Пригоршня? — встрепенулся Кирза. — Этому я тоже не дам себя обы­скивать, заранее говорю! Откуда я знаю, какие у него намерения?

— Да какой там обыск. — Хромой примирительно улыбнулся. — У меня метод будет практически бескон­тактный.

— Чего-о?

— Детектор лжи, слыхали про такую штуку? Вы по очереди проходите испытание, это недолго, минута-две. Ничего обидного.

— Чё еще за детектор лажи? — изумился Стопка.

— Детектор лжи, — поправил Дантист и сплюнул под ноги. — Ты не ври, я слыхал, это сложная электро­ника, да и бандура здоровенная должна быть.

Хромой вытащил из рюкзака тоненькую книжку в самодельном переплете и потряс в воздухе.

— У меня принципиально иная технология. Прове­ренная!

— Точно! — тут же встрял Никита. — Хромой нико­гда промашки не давал. Если говорит, что найдет, зна­чит, найдет. Да я сколько раз видал, как он...

— Ладно, чего языками чесать, — подвел итог Ко­валь. — Идем, Шаман, глянешь на Коленьку.

— Я с вами, — пристроился следом Хромой. — Мне детектор нужно правильно отладить, так что погляжу сперва.

Административное здание, где обосновались Ковали, выглядело как и любое подобного рода место в Зоне — повсюду грязь, ржавые консервные банки, сломанная ме­бель. Хромой мельком заглянул в зал на первом этаже, где размещались бойцы, прикинул расположение брошенных на пол матрасов — хотя дверь не запиралась, вполне воз­можно, что по лестнице поднимался чужой, и никто не заметил. Тем более охранники спали. А вот комната, где ночевал покойный Николай, наоборот была оснащена тя­желенной дверью,,обитой стальными листами. Не то что­бы Ковали опасались нападения, но в этой комнате хра­нились их ценности, потому и оборудовали такую дверь.

Чтобы утром проникнуть в запертую комнату, старшему Ковалю пришлось дверь ломать — припод­нять в петлях и выгнуть язык замка.

— Вдвоем дверь ворочали, третий снизу ломом под­девал, — пояснил Михаил. — А ключ-то в замке, вон — так и торчит.

— Духи, — пророкотал Шаман, пригибаясь в двер­ном проеме.

Коваль с гостем прошли в комнату, Хромой туда едва заглянул, увидел вывернутые ящики письменного стола, распахнутые шкафы, залитую кровью кровать и тело в углу, накрытое дерюжкой. Пригоршня, которого никто в общем-то не приглашал, проскользнул следом и встал в углу, чтобы не мешать. Хромой тем временем вытащил ключ из замка, внимательно осмотрел, хмык­нул и спрятал в карман.

— Духи побывали, — звучно гудел Шаман, проха­живаясь по комнате. Полы просторного одеяния взлета­ли, поднимая ветерок, смерчи пыли и клочья бумаги шелестели над старым линолеумом позади великана. — Черный Сталкер, его работа... ему в запертую дверь вой­ти легко... Черный Сталкер в смерти виноват! Духи не любят живых, ох, не любят! Только огнем от них можно уберечься. Живой огонь — это правильно. Где огня не развели, туда Черный Сталкер ночной тенью входит! Замком да железом каленым духов не остановишь!

— Это чё, и хабар духи уволокли? — с любопытст­вом осведомился Пригоршня.

— Ты! — Шаман развернулся и ткнул в него огром­ным пальцем. — Человек, пропахший бензином! Ты то­же для духов добыча! Всякий, кто мертвый огонь зажег, к нему духи придут! Всякий им добыча! Черный Сталкер по Зоне ходит! Он все видит! Он знает вас, каждого! Каж­дого! За каждым в свой черед придет он! Живой огонь от духов защита.

Хромой, хотя был до сих пор уверен, что на него эти штучки не действуют, и то ощутил, как по спине ползут противные мурашки и нехороший холод клубком сверты­вается в животе... А Пригоршня побледнел, но не сдавался:

— Не, Шаман, ты лучше скажи, куда Черный Стал­кер хабар заныкал?

— Ты! — Шаман уставил палец в грудь Михаила Ко­валя. — Меня слушай! Этой ночью огонь жечь станем. С духами говорить буду. Не один Черный Сталкер в Зо­не есть, и другие найдутся. Духи людей не любят, а друг друга еще сильнее! Они скажут, в кого Черный Сталкер вселился, кто им обуян. Кто Черным Сталкером обуян, тот хабар унес. Бей его, пытай тогда, пока тайник с ха­баром не выдаст! Убивай его, все едино душа сгинула! Не жалей! Нынче ночью будем огонь жечь. Живой огонь! Живой огонь!

Великан развернулся и широченными шагами вы­шел из комнаты с мертвецом. Протопал по лестнице... и тут же за окном стих шум голосов. Одного вида Шамана было достаточно, чтоб все умолкали.

Михаил стоял над телом брата и потирал лоб, щеки его лоснились от пота.

— Уф-ф-ф... — Пригоршня провел ладонью по ли­цу, поглядел на мокрые пальцы. — Вот это мужик... Сколько раз его видел, а все равно в пот бросает. Как он завоет про свой огонь...

— Колоссальный мужик, — согласился Хромой. — Другого бы за такие номера давно отметелили, а этот видно, что небитый.

— Ты Шамана не трожь, — буркнул Коваль. — Скажи лучше, что ты делать станешь? Имеешь какие мысли?

Хромой пожал плечами.

— Если у Шамана не выйдет, я попробую. Как раз к ночи соберу детектор лжи, там в общем-то ничего слож­ного, просто нужно знать, как это делается.

Он снова показал книжечку.

— У меня здесь подробно технология описана. Ты только заставь людей поучаствовать, остальное — дело техники.

Вошел охранник, оглядел собравшихся, повернулся к Михаилу.

— Шаман в дальнюю будку ушел, велел, чтоб не мешали, он готовится к ночи. Еще сказал: как стемнеет, огонь разжигать. И это, люди к вечеру еще соберутся, кто насчет Коли не знает... Ну, постояльцы. Не пускать их? И Монтер приперся, говорит — ты звал.

— Пускать всех, — буркнул Коваль. — Пусть ночу­ют, как обычно, чего ж... А Монтеру скажи, пусть про­волоку посмотрит. Мы с Колей хотели по ограде ток пустить, так я вызвал Монтера. Мы с Колей...

Все замолчали. Михаил махнул рукой:

— Ладно, сходи за носилками, спустим тело вниз. Могилу-то вырыли?

До темноты Шаман просидел в бывшей трансфор­маторной будке. Никто его, разумеется, не беспокоил. Хромой бродил по стоянке, присматривал подходящее помещение, потом рылся в грудах ржавых железяк, со­бирал всякий хлам, выдергиват провода в потрескав­шейся от времени изоляции. Почему-то особенно долго он крутился у старых кострищ, переворачивал камни, поднимая облачка золы, копался в углях... Пригоршня оказался в роли помощника — стаскивал находки Хро­мого в сарайчик. Иногда тот заглядывал в потрепанную  книжечку и скупо улыбался. На расспросы любопытно­го Никиты не отвечал. Бросил только:

— Жалко, что этих чумазых в самом деле обыскать нельзя. Ты понимаешь, на торце ключа глубокие цара­пины — его снаружи щипцами захватили, да и провер­нули в замке. Тоже мне духи-хуюхи... Щипцы длинные тонкие должны быть — найти бы, у кого... хотя, если не дурак, убийца щипчики давно выбросил.

— Что, вот просто так — щипцами? — расстроился Никита. — Я-то думал, там хитрое что-то, с подковыр­кой, а там вон как, без затей... Аж досадно теперь.

Потом Хромой переговорил с Монтером — сталке­ром, который неплохо разбирался в электротехнике. Тот охотно рассказал, что затея Ковалей — дурацкая, ни к чему пропускать ток по гребню стены на высоте больше двух метров.

— Чисто понты для приезжих. Какой мутант туда полезет? А человеку что, человека так не остановишь... Зато питание нужно. Михаил говорит, ему «батареек» нанесут, ну так и что? «Батареек» не напасешься, если хорошую напругу давать. — Монтер, тощий сморщен­ный мужик неопределенного возраста, трепался охотно, ему было не по себе, явился выполнить работу, а попал на похороны. — А говорить Ковалю сейчас бесполезно, он от смерти братана не в себе.

Хромой поддакивал, соглашался, заодно выцыганил у Монтера несколько светодиодов. Пригоршня наблю­дал за приготовлениями, пытался выспрашивать, но Хромой только загадочно улыбался. Наконец Никите надоело, он пошел потрепаться со сталкерами, тем бо­лее что Михаил Коваль выдал пол-ящика водки вдоба­вок к обеду — мол, помяните Колю. Настоящие помин­ки обещал устроить после того, как найдут убийцу.

Начало темнеть, и сталкеры собрались у сарая, в котором медитировал Шаман. Тот не показывался, но охотники постарше, кто уже видел колдуна в деле, объ­ ясняли: нужно дождаться темноты. Под вечер пришли еще несколько сталкеров, эти были не в курсе дела, им объяснили, что происходит, показали Хромого и домик, где скрывался болотный великан. Вновь прибывшие тоже решили поглядеть, как тот станет вызывать духов. Хромой с его потрепанной книжечкой и кривыми ух­мылками впечатления не произвел, однако Никита доб­росовестно рассказывал байки про сыщика — из его болтовни явствовало, что Хромой крут, как гималайские склоны, видит всех насквозь и точно укажет убийцу.

Охранники Коваля тоже готовились, они за день отоспались по очереди и теперь явились все шестеро, увешанные оружием. На каланчу с прожектором втащи­ли крупнокалиберный пулемет, при этом хлипкие сту­пени скрипели так отчаянно, что стало очевидно — если бы в прошлую ночь дозорный спускался, он бы при этом пол-лагеря разбудил. Бойцы заняли позиции на крышах пристроек, чтобы держать под прицелом весь двор. Это, конечно, гостям было не по душе, но делать нечего — все понимали: Коваль в своем праве. Убийство брата — не шутки... Еще охранники сложили кучу дров перед входом в сарай Шамана, а когда стемнело — стал­керы развели большой костер. Наконец явился Михаил. В одной руке кольт, в другой — бутылка. Время от вре­мени он делал глоток, но на ногах держался твердо, и взгляд у него был цепкий, внимательный.

— Ну, — хмуро бросил Коваль, — начнем. Шаман! Ты готов?

Взгляды сталкеров сошлись на темном дверном проеме — и Шаман явился! Громадный силуэт выплыл из мрака, царившего внутри сарая, — будто лоскут ночи влетел в освещенный круг около костра. Взметнулись полы плаща, ветер подхватил ворохи оранжевых искр, завертел огненной метелью, погнал по кругу. Отблески пламени вырывали из тьмы удивленные лица сталкеров, хотя сам Шаман странным образом оставался в темноте.

Еще одно плавное текучее движение — он сбросил плащ, и огонь, до сих пор избегавший великана, мет­нулся навстречу, охватил, окутал рыжими сполохами. Торс с развитой мускулатурой покрывали темные разво­ды, бесконечные извилистые линии, концентрические фигуры, неправильные, искривленные. Рисунки струи­лись, текли, сплетаясь в невероятный узор. На лосня­щемся теле колдуна двигались мышцы, пробегали алые блики... Он играл мускулами, и пятна плясали, меня­лись, затягивая огромный торс новыми узорами. Рису­нок менялся на глазах, будто картинка в калейдоскопе.

— Живой огонь! — зарычал Шаман. — Живой огонь! Духи слышат! Духи меня видят! Духи лесов, духи болот, духи радиации, духи гравитации! Духи света и духи тьмы, духи холода и духи жара! И ты, Черный Сталкер, самый могучий из всех!

Шаман запрокинул голову, широко раскидывая ис­пещренные узорами ручищи, тело его содрогалось, мышцы вздувались и опадали. Он начал танцевать — медленно, грузно, завораживающе.

— Ты здесь, Черный Сталкер, я вижу тебя! Я чую тебя! Ты здесь, ты среди нас! Огонь, огонь, живой огонь поможет мне! Я найду тебя, Черный Сталкер, я найду твое тело, злобный дух!

Шаман раскачивался все сильней, руки взлетали и падали, костер под ногами судорожно выбрасывал язы­ки пламени, и тени метались по лицам, по грязным сте­нам. Рычаший бас взмывал с ворохами искр, уносился к черному небу Зоны:

— Огонь, огонь, живой огонь! Помоги нам, укажи Черного Сталкера! Кто убил?! Кто украл?! Кто кровью замаран, кто Черным Сталкером обуян?! Живой, живой огонь! Ты видишь нас, ты знаешь все!!!

Хромой, заканчивавший приготовления в соседнем сарае, тоже вышел к костру. Пляска Шамана обладала неотразимым магнетизмом, сталкеры молча глядели на его движения широко распахнутыми глазами, многие начинали дергаться в такт, тени прыгали по лицам, и прерывистые, нервические движения людей попадали в ритм с танцем теней и напевным ревом великана.

А великан замер над огнем, как черная скала, и ог­ромный палец его пополз по кругу, поочередно указы­вая на собравшихся. Те вздрагивал… Продолжение »