Дмитрий Павлов - «Черт и младенец»

У Костика Семёнова, командира разведвзвода была подпольная кличка: «Чёрт». В глаза его конечно так никто не называл. Но если дневальный подавал сигнал: «Шухер! Чёрт в казарме», всем было понятно о ком речь. Костика в Воронежской бригаде внутренних войск знала каждая собака. От природы но был огромен будто лось, упрям словно осёл и зол как сто чертей. Костя обладал массивным подбородком и скошенным как у питекантропа черепом, всегда обритым согласно уставу (длинна волос 5 мм от поверхности скальпа). Из под мощных надбровных дуг сверкали глубоко посаженные глаза злого гения. А кулаки у Костика были такого размера, что зажав в них по буханке, он мог спросить: «Что у меня в руках»?

Бойцы слушались командира с полуслова. Если и находился смельчак, способный возразить, реакция старлея была мгновенной и потрясающей до глубины души. Костик резко оборачивался к непокорному, нависал над ним грудой мышц и, дыша в лицо, резко бросал:

- Чё такое?!

Вдавливая ошалевшего солдата взглядом в землю, Костик участливо спрашивал:

- Чи не так?

После такого вопроса даже у самого отмороженного неуставщика становилось «всё так». Когда Костик заступал на дежурство, бойцы приносили ему в кабинет телевизор и старлей смотрел его всю ночь, даже носа в казарму не высовывая. И верите ли, за все его дежурства в части не было ни одного инцидента. Ни пьянки, ни драк. Потому что солдаты знали: Чёрт на дежурстве. Нельзя беспокоить чертей попусту. Что же касается коллег-офицеров, то с ними все спорные вопросы Костик решал просто до ужаса.

- Щас как стукну тебя! – говорил он оппоненту. – Станешь фиолетовым.

Не скажу, что старлея любили в бригаде за такие повадки, но вынужденно уважали. Знали Костика и за пределами бригады. Слава о его похождениях дошла даже до родной Обояни. Как-то во время очередного отпуска Костю остановили трое и без предисловий предложили выворачивать карманы. Костик с такой постановкой вопроса не согласился и доморощенных гопников отлупил. Утирая кровавые сопли гопники с безопасного расстояния пригрозили офицеру, что де, натравят на него некоего Чёрта, а уж он Семёнову покажет, где раки зимуют.

- Всякое повидал, - рассказывал потом Костик об этом эпизоде, - Но в первый раз меня мною же пугали!

В обязанности разведотдела бригады вменялось освещение обстановки на территории, прилегающей к периметру зоны отчуждения. Разведчики уходили в Зону на несколько дней, выбросы пережидали в подвалах брошенных зданий, с местным зверьём и проникающими через периметр «дикими» сталкерами старались не связываться, проповедуя главный принцип разведки: Скрытность. Обходя поля аномальной активности, бойцы иногда на десятки километров углублялись в зону отчуждения, куда кроме них мог добраться только хорошо экипированные сталкеры. Поэтому понятие «прилегающие территории» для Семёнова было весьма и многократно растяжимым. Он раз за разом выводил своих бойцов обратно к периметру, подтверждая неофициальное, но почётное звание военного сталкера.

В один из таких рейдов Костик крепко испортил отношения со своим ротным, недавно переведённым в бригаду из одной маленькой, но гордой республики. Разведчики зачищали покинутое село, что стояло в километре от периметра. От домов в нём остались по большей части одни стены, поросшие диким виноградом. За стенами был хаос из обломков провалившихся крыш. Во дворах и палисадниках разросся бурьян выше человеческого роста, обожжённые яблони сгибались под весом страшноватого вида плодов. Разбившись на тройки, разведчики двигались от северной окраины села. Стараясь не шуметь, они осматривали руины.

- Эй вы! – окликнул ротный бойцов с автоматическим гранатомётом. – Дуйте вон на тот холм.

Боец, тот, что нёс на загривке сам АГС, достал из кармана пару гаек с привязанными к ним обрезками бинта. Из всех детекторов аномалий гайка – самый надёжный. Второй солдат со станком за спиной встал сзади, готовый идти след в след. Ротный посмотрел на эти приготовления, ничего не понял и зашипел:

- Так, я сказал: бегом!

Бойцы глянули на Костика, на лицах у них появилось выражение как перед расстрелом.

- Товарищ капитан, - сказал Семёнов как можно тише. – Здесь нельзя «бегом».

Ротный обернулся и уже раскрыл рот, собираясь оборвать старлея, но в этот момент из-за деревьев раздались хлопки автоматных выстрелов, приглушённых ПБСами. В ответ резко затрещал «калашников» уже безо всякого глушителя. Разведчики наткнулись на охрану контроллера. Мгновение спустя все почувствовали удар. Мир окрасился в фиолетовые тона, улица качнулась, словно при землетрясении, контуры руин расплылись. Это контроллер обнаружил присутствие врагов. Он ещё не нападал, просто предупреждал: «Я знаю, что вы здесь. Не трогайте меня, и я вас не трону». Но разведчики зашли слишком далеко.

Рейд закончился плохо. Бойцам пришлось уносить ноги из проклятых руин. Спустя полчаса после того как разведчики выскочили за околицу, «грады» превратили село в лунный пейзаж. А Костик получил себе в командиры непримиримого врага и обрёл неоценимый опыт общения с контроллером.

Жизнь в бригаде шла своим чередом. Патрули, наряды, выходы в Зону. К последним старлей относился как к неизбежному злу, поскольку патологической храбростью не страдал, всю свою дозу адреналина с лихвой выбирал на рыбалке со спиннингом. На Припяти, у которой стояла бригада, рыбалка была хорошей. Эпизод с неудачным рейдом стал забываться.

В субботу по частям периметра объявили усиление. Это значило: никаких увольнений в город, всем находиться в бригаде и ждать, пока режим усиления не снимут. Костик парень холостой, ему в городе всё равно делать нечего. Но и видеть одни и те же рожи не было больше сил. Костик достал пиво и пошёл в гости к начальнику медицинской службы бригады. Врач подписал контракт после окончания гражданского мединститута. Он был человеком сугубо штатским и Семёнов взял над ним что-то вроде шефства, чтобы переход от весёлой гражданской жизни к суровой военщине не показался слишком резким.

Стояло солнечное августовское утро, день обещал быть тёплым. Из распахнутого окна медпункта открывался вид на ангары и ограду из колючей проволоки, обозначавшую границу части. У колючки бойцы с триммерами в руках сражались с бурьяном. Кому не достался триммер, собирали скошенную траву в стожки. Труд этот носил оттенок сизифова, потому что малые дозы аномальной активности, ощущавшиеся вблизи периметра, вызывали бурную вегетацию у растений и любой сорняк за неделю вымахивал выше человеческого роста. Визг триммеров и ругань солдат привела Костика в благодушное настроение, ибо нет ничего приятнее, чем наблюдать, как работают другие.

- Есть в этом что-то романтическое, - заметил Костик, - пить пиво из горла.

Врач кивнул, соглашаясь. Он чувствовал себя не очень уютно, ибо, что ни говори, наливаться пивом на службе – занятие предосудительное. Над частью появился самолёт. Он летел настолько низко, что была различима маркировка на борту и ряд иллюминаторов. Самолёт беззвучно скользнул над казармой и скрылся за тёмной стеной леса.

- Красиво летит, - сказал врач, указывая бутылкой в ту сторону, где только что скрылся самолёт.

В этот миг собутыльников поразила одна и та же мысль. Но Костик, у которого соображалка работала быстрее, выразил её первым:

- Он что, с выключенными моторами летел?

И приятели погрузились в созерцательное размышление на тему лайнера, планировавшего в сторону зоны отчуждения. Произошедшее никак не вязалось с их повседневным опытом, определённо свидетельствовавшим, что там, за периметром может быть всё что угодно, хоть черти с рогами, хоть танки с крылышками, но зато, здесь, в пределах нормального мира всё объяснимо и имеет чёткую причинно-следственную связь. По случаю старлей выдал историю про то как вертолёт, на котором он с разведгруппой летел вдоль Припяти, попал в непонятное облако и у него отказали оба двигателя. Вертолёт довольно жёстко сел на авторотации, разведчики вместе с пилотами неделю искали выход из лабиринта аномалий. Врач в ответ рассказал, как в Курске вертолёт санавиации ни в какие аномалии не попадал, но от старости прогнил настолько, что в момент посадки на больничном дворе у него отвалился хвост.

- …представляешь, винты ещё крутятся, и в этот момент хвостовая балка падает на землю! – красочно описывал эскулап. – Областная больница была просто в шоке.

В дверь постучали, и сразу же в кабинет заглянул солдат.

- Товарищ старший лейтенант, вас к начштабу.

Тревожное предчувствие, поселившееся в душе офицера, усилилось. Он спинным мозгом почувствовал связь между спланировавшим в Зону лайнером и внезапным вызовом к начальству. Дело в том, что гражданская авиация над Зоной не летает. В принципе! Даже вертолёты Изоляционных сил над запретными землями появляются изредка, и летают осторожно, на ощупь пробираясь между аномалиями.

В кабинете начштаба уже находилось несколько офицеров из которых Семёнов выделил пилота в лётной форме. Он что-то показывал подполковнику на карте. Карта на столе начштаба изображала северный сектор Зоны. Районы высокой аномальной активности, выделенные красным тоном, сливались и напоминали кляксу, упавшую севернее Киевского водохранилища. Аномальная «клякса» широко раскинулась по украинскому Полесью, брызги-очаги её залетели в Гомельскую и даже в Брянскую области. Изображённый на карте сектор называли «белорусским». Во первых, потому что географически он прилегал к белорусской границе, а во вторых, охраняли его периметр в основном российские и белорусские части. «Белорусский» сектор считался самым тяжёлым.

- Так, Семёнов, слушай сюда, - оторвался от карты подполковник. - Поступила оперативка: В Зоне, в пятнадцати километрах от нашего участка периметра на окраине бывшего населённого пункта Мостовое упал самолёт «Татищевских авиалиний». Предположительно, он сбился с курса и при столкновении с воздушной аномалией у него отказали оба двигателя.

Семёнов глянул на карту. Район падения был испещрен пометками от руки, показывающими расположение аномалий и безопасные проходы между ними. Местность вокруг Мостового пестрела пометками. Группа на БТРах туда не пройдёт. Точнее, пройдёт, но потеряет половину машин в аномалиях. Значит, спасателям придётся выдвигаться в район падения пешком или…. Костик выразительно посмотрел на лётчика. Тот подмигнул старому знакомому.

- Спасотряд на вертолётах уже вылетел, - продолжал подполковник. – Но им добираться от самого Киева, затем плестись вдоль периметра и только потом разворачиваться на Мостовое. Это слишком долго. Ситуация в Зоне всем известна. Сейчас вокруг места падения начнёт собираться разное зверьё. Даже если кто-то из пассажиров не пострадал при падении, до прилёта спасателей он не доживёт. Его просто сожрут. В распоряжении бригады сейчас четыре вертушки, они могут добраться до Мостового раньше спасателей.

Начштаба окинул глазами офицеров. Все слушали с должным почтением. Взгляд подполковника остановился на Костике.

- Семёнов, теперь конкретно задача твоей группы: На двух вертушках необходимо выдвинуться в район падения, занять оборону, оказать помощь раненым. Если такие обнаружатся. До прибытия спасателей твои бойцы должны будут выявить и обозначить все аномалии вблизи самолёта. Всё.

В штабе Костик согласовал условные сигналы, запасную точку эвакуации (если придётся делать ноги из района падения) и маршрут возвращения пешком (если погода вдруг станет нелётной).

Штатной авиации в бригаде не было, но на время операций в Зоне ей придавали звено вертолётов. Поскольку операции шли одна за другой, «Ми-восьмые» прочно прописались на бывшем футбольном поле за парками бригады. Вертолёты в бригаду всё время направляли из одной и той же эскадрильи, поэтому разведчики знали «своих» пилотов и имели представление о пределе возможностей их машин. Пилоты в свою очередь чётко знали, чего хотят от них в бригаде.

Вертушки синхронно взмыли над полем, прошли над колючей проволокой. Под машинами потянулись кроны соснового бора. Полёт над Зоной – это высший пилотаж с элементами цирка. Уклоняясь от аномалий, пилоты внезапно бросали машины в сторону, набирали высоту или так же неожиданно пикировали. При этом лица у пассажиров в грузовой кабине приобретали отчётливо-зелёный оттенок.

Костик тревожно осмотрел своё воинство. Вроде блевать ещё никто не собирается. Привстав со своего места, офицер заглянул в кабину пилотов. Через остекление была видна стена из облаков, закрывавшая путь к центру Зоны. Облака громоздились от земли, кажется, до самой стратосферы, где ослепительный ультрамарин неба переходит в насыщенную синеву космоса. Между облачными слоями проскакивали молнии. Офицер никогда раньше не видел ничего подобного, но чутьё подсказывало: с этим явлением лучше не связываться.

- Возвращаёмся? – спросил он у пилота.

Тот отрицательно мотнул головой.

- Будем искать проход, - сказал пилот и приказал сидящему рядом стрелку: - Огонь прямо!

Стрелок выпустил короткую очередь из пулемёта, трассирующие пули полетели, оставляя за собой дымные хвосты. Уже на излёте они вдруг метнулись в разные стороны, обозначив невидимую гравитационную аномалию, висящую прямо по курсу вертолёта.

Вертолётчики в Зоне, это те же сталкеры. Как сталкеры они нащупывают дорогу, только вместо болтов и гаек используют пулемёты. Постреливая прямо по курсу, вертолёты двинулись вдоль стены облаков. Неожиданно появился просвет, и машины нырнули в него словно в ущелье с отвесными стенами. Солнце сразу скрылось за тучами, в кабине стало сумрачно. Хлынул дождь, дворники едва успевали сметать воду со стёкол. Исчезли всякие ориентиры, экран радара затянуло светлой пеленой помех.

Вертолёты выскочили из облаков, и солнце засияло так же неожиданно, как и погасло. Костик невольно прикрыл глаза рукой. Под вертолётами простирались поля, поросшие молодым ельником, показалось село. Брошенные дома утопали среди крон одичавших без ухода фруктовых деревьев. За северной окраиной, на краю обрыва, среди кустарника и молодых ёлок распластался самолёт. Чёрный дым поднимался от фюзеляжа, развалившегося на несколько частей.

Вероятно, пилоты пытались посадить лайнер на брюхо. Тогда у некоторых пассажиров появился бы шанс на спасение. Но самолёт влетел в несколько угнездившихся в поле аномалий и те развалили машину на куски. Неповреждённым казался только накренившийся вправо хвост. Огонь до него ещё не добрался, и в нём могло быть несколько уцелевших.

- Садимся у хвоста! – решил Семёнов.

Пилот кивнул и повёл машину вниз. Вторая кружила сверху, прикрывая место высадки. Костик открыл бортовой люк и встал в проёме, готовый первым спрыгнуть на землю. В этот момент вертолёт взорвался.

Костика швырнуло вперёд, он кувыркнулся в воздухе и со всего маха шлёпнулся на спину. На его глазах пылающая машина завалилась на бок, вскользь ударилась о землю и покатилась по пологому склону, взрывая дёрн и оставляя куски покорёженного алюминия. Топливные баки вертолёта, основные, и установленные в кабине дополнительные, были заполнены керосином. Все, кто не погиб при взрыве, приняли смерть в огне. Вторая вертушка развернулась и ударила НУРСами по невидимому для Костика врагу. К вертолёту стремительно протянулся след от ракеты, раздался резкий хлопок. Машина не выходя из пике воткнулась в склон. Земля содрогнулась от удара.

Костик лёжа на спине хватал воздух ртом. У него было ужасное чувство, будто он забыл, как дышать. Постепенно дыхание восстановилось, и старлей перевернулся на живот. Хоть он и пребывал в нокдауне после удара о землю, но всё ж таки сообразил, что стал свидетелем применения «Иглы». По слухам несколько таких комплексов купила сильная сталкерская группировка, осевшая в центре Зоны.

Жар от горящего самолёта чувствовался даже сквозь комбинезон. Пламя с гулом пожирало остатки фюзеляжа, дым заполнил хвост и сизыми хвостами сочился наружу сквозь трещины. Даже если кто-то из пассажиров, сидевших в хвосте, уцелели при падении, они уже давно задохнулись в дыму. Разведвзвод погиб напрасно. Семёнова в части считали везунчиком и предупреждали, что когда-нибудь его удача закончится самым кошмарным образом. Так и случилось, но по иронии судьбы не повезло всем, кроме командира.

Старлей поднял голову, осматриваясь и пытаясь определить, откуда стреляли. Необычный звук привлёк его внимание. Как будто плакал младенец. Метрах в десяти от Костика лежал труп женщины, вероятно выброшенный через трещину в фюзеляже при падении. Чуть дальше под ёлкой валялась сумка необычного вида. К изумлению разведчика сумка зашевелилась, из него выпросталась детская ручонка.

При падении ребёнка спасла ёлка. Её упругие лапы смягчили удар как хороший батут. Повезло, нечего и говорить. Костик по-пластунски пополз к сумке. Что бы не произошло, задачу спасти выживших никто не отменял. Старлей был уже в полутора метрах от сумки, когда землю рядом с ним вспорола пуля. Разведчик прижался к земле и замер. Потрепанный и выцветший комбинезон идеально сливался с дёрном. Второй выстрел пришёлся намного дальше первого. Молодые ёлки мешали снайперу вести прицельный огонь.

Страшно медленно, чтоб не выдать себя стрелку, Костик выставил вперёд автомат и стволом зацепил сумку, одновременно высматривая путь отхода. Справа в полуметре от разведчика был край не очень крутого обрыва, спускающегося к речке. За нею поднимался пологий склон, густо поросший ольхой. Семёнов подтянул сумку к себе, одновременно перевалившись через край, и скатился вниз, чудом не придавив свою добычу.

Пуля вспорола край обрыва и опять мимо. Прижимая к себе сумку с притихшим младенцем, Костик пробежал по дну ложбины, в три прыжка форсировал речку и вломился в заросли ольхи. Поднявшись по склону, разведчик остановился. Он был невидим сквозь листву, а поле, на которое упал самолёт, находилось перед ним как на ладони. Видно было, как в огне догорают остатки самолёта. Там, где раньше была средняя часть фюзеляжа, дрожало марево, попавшие в него языки пламени преображались и рассыпались осколками разноцветной мозаики. Это была гравитационная аномалия, одна из тех трудно различимых ловушек, которые делали зону отчуждения труднопроходимой. Чуть дальше пылали обломки вертолёта.

От руин села к месту катастрофы приближался небольшой отряд. Человек десять шли развернувшись цепью. Костик обратил внимание на однообразную экипировку бойцов. Сталкеры-одиночки и даже члены небольших артелей одеваются кто во что горазд и снаряжение подбирают сообразно имеющимся средствам. У этих же парней комбинезоны, бронежилеты, оружие были как с одного склада. Семёнов укрепился во мнении, что имеет дело с одной из серьёзных группировок.

Сталкеры миновали обломки самолёта и стали спускаться к речке. Там их уже можно было попытаться достать из автомата. Но у Костика были другие планы. Он глянул на дитё. На вид ему было меньше года. Ребёнок лежал тихо как мышь и смотрел на офицера расширенными от ужаса глазами. Костик почему-то сразу решил, что перед ним мальчик.

- Ну что пацан, испугался? – спросил он. – Ничего, выберемся. Тока не ори.

Ребёнок ещё больше втянул голову в плечи, глаза его стали совершенно круглые. Костик вынул из кармана ранца спутниковый телефон. В своё время пять таких трубок купили на «сэкономленные» бригадой деньги. Один телефон забрал в своё распоряжение комбриг, два отдали штабу и два – разведотделу. Квартировавшие тогда в бригаде бойцы спецназа завидовали вэвэшникам чёрной завистью. Им самим приходилось пользоваться обычными рациями, работавшими в Зоне через раз. Офицер набрал номер штаба. Трубку взял начштаба. Костик кратко обрисовал обстановку.

- …буду выходить к запасной точке эвакуации, - завершил свой доклад Семёнов. – Расчётное время в пути – три часа.

На другом конце провода воцарилось молчание. Командование переваривало новость об одномоментной потере целого взвода. Такого в бригаде ещё не случалось.

- Понял тебя, - наконец отозвался подполковник. – Вертолёт будет в точке эвакуации по вызову. Постарайся не притащить туда хвост. Всё, отбой.

Костик спрятал трубку и глянул на преследователей. Они уже спустились по склону и преодолевали речку. Сталкеры явно шли по Костикову душу. Офицера это не беспокоило. Сектор, в котором он находился, Костик знал как свои пять. Собак у сталкеров не было и маловероятно, что среди преследователей окажется следопыт, способный читать лес как открытую книгу. Семёнов не сомневался, что сможет оторваться от преследования. Только бы младенец не разорался. Офицер поднялся, взял сумку в руку.

- Сейчас побегаем, - предупредил он ребёнка.

Младенец судорожно сглотнул, не отрывая от Костика глаз. Уходя от преследователей, Семёнов взял хороший темп. Лес, через который он пробирался, разведчики основательно исследовали со времени последнего выброса. Новые аномалии за это время как будто не появились. Ребёнок вёл себя прилично. Качаясь в сумке он глазел на окрестности, несколько раз попробовал ухватить ручонкой за нависшие над тропой ветки и наконец уснул. Костик сделал несколько поворотов, и к полудню решил, что окончательно запутал преследователей. Он заложил большую дугу, и залёг метрах в трёхстах от своего следа, чтоб проконтролировать отсутствие преследования.

Лежать под ёлкой на ковре из опавшей хвои было даже приятно. Тёплые солнечные лучи, проникая сквозь еловые лапы, грели спину. Ветер шелестел в кронах деревьев. Из зарослей вышла косуля, замерла, насторожено прислушиваясь. Костик шевельнулся и косуля, почуяв присутствие человека, беззвучно прыгнула в кусты. Некоторое время был слышен шорох острых копытец по опавшей листве, потом всё стихло.

Костик залёг в обширном лесном оазисе среди аномальных полей. Выбросы, раз за разом перекраивающие карту Зоны, до сих пор счастливо миновали этот лес. Здесь редко встречались аномалии, мутанты из внутренних секторов забредали ещё реже. В этом лесу росли нормальные деревья, жили нормальные звери. Вот если бы ещё через него ходили нормальные люди….

Треск валежника выдал преследователей. Сталкеры старались идти по лесу скрытно, но у них это плохо получалось. Костик услышал их раньше, чем увидел.

- Ы! – раздалось у разведчика за спиной.

Костик обернулся и увидел, что ребёнок уже не спит. Он перевернулся на живот, наполовину выбрался из сумки и смотрел на Семёнова ясными голубыми глазами. Ладошки его утопали в мягкой хвое.

- Ы!

В голосе младенца появились требовательные интонации.

- А ну молчать! – зашипел Костик.

Он вырос в большой и не слишком благополучной семье, опыт общения с маленькими детьми у него имелся. По всем прикидкам получалось, что у ребёнка сейчас обед. И если Семёнов немедленно его не обеспечит, дитё устроит скандал. Такой, что сбегутся не только сталкеры но и всё окрестное зверьё, посмотреть, что стряслось.

- Гы! – заявил младенец.

Офицер быстро обшарил карманы и кармашки трофейной сумки. Обнаружено было: Пелёнка, одна штука, початая пачка памперсов – пол штуки, бутылочки, одна с водой, другая с остатками молочной смеси на дне. И ещё банка сухой молочной смеси, почти пустая, судя по весу. Костик почувствовал, как на него накатывает паника. Младенец разорётся с минуты на минуту, а за деревьями уже мелькают серые комбезы преследователей. И что удивительно, шли они не по следам, а прямо на лёжку разведчика, будто у того в кармане находился приводной радиомаяк.

Костик похлопал себя по карманам и обнаружил пару сушек. Он взял их в буфете ещё неделю назад, и забыл. И вот теперь вспомнил. Костик протянул сушку младенцу. Идея оказалась гениальной. Ребёнок шлёпнул по сушке пару раз ладошкой, схватил её и сунул в рот.

- Гу-у-у! – сказал он, довольный жизнью.

Сталкеры показались из-за деревьев. Их было всего пятеро и офицера посетило нехорошее предчувствие. Он понял, что перехитрить преследователей не удалось и остальные сейчас подходят с другой стороны, беря разведчика в клещи. Правда, преследователи шли не строго на Семёнова, а забирали чуть вправо. Оставалась надежда, что они пройдут стороной, если конечно, младенец не выдаст себя криком.

Семёнов опасливо обернулся. Ребёнок лежал в рюкзаке и сосал сушку. Иногда он отрывал её ото рта и принимался возить сушкой по сумке, оставляя на жёсткой ткани следы размокшего хлеба. В ближайшие полчаса он собирался вести себя тихо.

Сталкеры проходили метрах в ста от Костикова укрытия. Разведчик держал их на мушке. Кажется, всё должно было обойтись благополучно. В лесу было тихо. Слышно даже как комар звенит. И в этот момент ребёнок чихнул.

Сталкеры разом обернулись на звук. Опережая их, Костик нажал на гашетку. Очередь опрокинула навзничь одного сталкера, остальные упали на землю, скрылись среди высоких папоротников. Не давая им ответить, Костик шарахнул наугад из подствольника, а сам подхватил сумку с перепуганным младенцем и метнулся в ельник. Затрещали автоматные очереди, разведчика осыпало сорванной с деревьев корой. Это обнаружила себя вторая группа. Если бы преследователи действовали чуть более согласовано, у Семёнова не осталось бы ни единого шанса.

Костик перешел с бега на лёгкую трусцу. Он пересёк небольшое болотце, впереди в просвете между деревьями блеснула гладь лесного озера. Лес кончился, впереди показалась гряда пологих холмов, поросших тёрном. Преследователи, должно быть думали, что ловить Костика на открытом пространстве будет легче. У самого Семёнова на этот счёт было своё мнение. Он полез на седловину, раздвигая грудью высоченную степную траву. Солнце било ему в затылок, пот ручьями стекал под комбезом. На ходу Костик сорвал несколько ягод терновника, попробовал и бросил – кислые.

На самой седловине колючие кусты терновника образовывали как бы два острова, между которыми имелся узкий проход. Вроде бы открытое место, но обойти проход нельзя. Между зарослями Костик установил пару растяжек. Две зелёные рыболовные лески были почти не видны в высокой траве.

За грядой снова начинался лес. Лохмы ржавых волос свисали почти до земли. Тронь такую почти невесомую прядь и руку прожжёт до кости. На коре деревьев чернели ожоги от последнего выброса. Многие лесные великаны погибли годы назад, но всё ещё стояли, лишённые коры и не подверженные гниению. Их голые ветви напоминали раскинутые руки скелетов. Оазис кончился, перед разведчиком лежал настоящий лес Зоны.

Костик сразу по ритмичному покачиванию ветвей определил две «птичьи карусели». Впереди потрескивала невидимая «электра». Уровень радиации подскочил сразу, едва лишь разведчик ступил под кроны деревьев, но всё ещё оставался в терпимых пределах. В кустах зашуршало, Костик краем глаза успел заметить метнувшуюся в сторону тень. Неожиданно пискнул вызов спутникового телефона. Костик на ходу вынул трубку. Вызывал подполковник.

- Вертолёт будет на точке эвакуации через полчаса, - сообщил он. – Если хочешь выбраться из Зоны, поторопись.

Новость была потрясающая. Даже если бы Костик сейчас же подхватил ребёнка и сломя голову помчался к точке, он бы успел едва-едва. Но «сломя голову» не получится. Путь усеян аномалиями, детектор в лесу работает плохо, а сзади на пятки наступают какие-то перцы. Словно в подтверждение последней мысли со стороны гряды бахнула граната – преследователи нарвались на растяжку.

- Я не успею! – запаниковал старлей. – За мной хвост, они не дадут сесть в вертушку.

- Слушай, Семёнов, - начштаба был неумолим. – Я за тобой не такси посылаю. Выброс идёт. Или будешь на точке вовремя, или вертолёт улетит без тебя. Всё.

Подполковник отключился, оставив Костика в состоянии лёгкой паники. Старлей чувствовал себя как в кошмарном сне, когда куда-то спешишь и никак не можешь успеть. В довершении всего ребёнок заныл. Сушку он где-то потерял и теперь настырно требовал еды. Трубка снова запиликала. На дисплее высветился незнакомый номер.

- Слушай, боец, - голос звонившего был незнаком. – С тобой говорит командир «Монолита». Слышал про нас?

Про «Монолит» Костик знал только то, что есть такая группировка. Поговаривали, что эта частная армия прикрывает неких учёных, работающих в глубине Зоны. Было также мнение, что монолитовцев держит суперконтроллер. Но Костик ещё с училища знал: Если касательно какого-то дела есть много версий, значит ни одна из них не верна.

- Ты забрал с места катастрофы ребёнка, который принадлежит нам, - младенец орал во весь голос, так что отпираться было бесполезно. – Отдай его моим людям, и мы спокойно разойдёмся.

Костик глянул на младенчика. Тот лежал, заходясь криком. Обычный ребёнок, никаких особых отметин. Было бы очень просто оставить его на пеньке и сломя голову броситься к точке эвакуации. При известном везении все Костиковы неприятности завершатся через полчаса.

На седловине взорвалась вторая растяжка. Сегодня «Монолиту» определённо не везло. Костик чувствовал, как его одолевает упрямство. Он был родом из Обояни, а переупрямить обоянских мужиков ещё никому на свете не удавалось. Уж если им придёт в голову дурная мысль, то её потом молотком не выбьешь.

- Фигвам! – сказал он своему таинственном собеседнику.

- Что? – не понял тот.

- Фиг вам, - повторил Костик членораздельно, - индейская национальная изба! – и добавил для непонятливого: - Хрен тебе в зубы а не ребёнка.

- Пожалеешь!

- Уже жалею, - сказал старлей и отключился.

Он задумчиво посмотрел на трубку спутникового телефона. Это была обычная гражданская модель безо всяких армейских наворотов. Заказывали её через салон связи. Костик знал, принципиально спутниковый телефон не отличается от сотового, только приёмопередатчик помощнее и вместо вышек сотовой связи существуют низкоорбитальные спутники. И так же как сотовый, спутниковый телефон даже в выключенном состоянии через равные промежутки времени посылает в эфир кодированный сигнал, по которому его можно было локализовать. Первоначально эта опция предназначалась исключительно для американского АНБ. Но любые технологии имеют свойство расползаться по миру. Ребята из взвода РЭБ в бригаде быстро научились определять местоположение любого спутникового телефона в Зоне. Правда, использовать спутниковые трубки в качестве прослушивающих устройств, как это позволяют мобильники, они ещё не умели, но уверяли что это временные трудности.

Старлей выключил телефон и для надёжности вынул из него аккумулятор. Если электронщики из бригады могли локализовать спутниковые терминалы, то почему то же самое не мог проделать «Монолит»? Тем более, номер Костикова телефона они уже раздобыли. Так зачем облегчать им жизнь?

Костик сложил трубку и аккумулятор в ранец. В этот момент бахнула вторая граната. Сегодня «Монолиту» явно не везло. Сейчас они будут очухиваться после подрыва и решать, что делать с ранеными. Впрочем, если у них такие же порядки как и в артелях сталкеров, вопрос решится быстро – пулей в лоб. Но в любом случае, дальше они будут пробираться сверхосторожно и медленно, осматривая каждую травинку, лежащую не так. У разведчика появилась небольшая фора.

Небо стремительно темнело, среди облаков сверкнули зарницы – ранние предвестницы выброса. Костя уже знал, что не успеет к вертолёту. Он принял решение и уже ни о чём не беспокоился. Старлей подхватил сумку с орущим младенцем и двинулся вглубь леса.

Между собой разведчики называли эти руины «избушкой Егорова». Так звали бывшего командира разведроты. Он первый набрёл на заводской корпус, построенный посреди леса. Никто, даже старожилы, не могли сказать, кому и зачем понадобилось возводить предприятие в такой глуши, поскольку стройка остановилась ещё до чернобыльской катастрофы. Егорова больше интересовало другое. Он нашёл вход в подвал и оборудовал в нём схрон для своих надобностей. Позднее разведчики не раз останавливались в «избушке Егорова» на ночлег или пережидая выброс.

У входа в подвал Костя остановился. В «избушке» находился чужак. Растяжка с гранатой была на месте, дверь закрыта, но кто-то явно входил в подвал или находился в нём. Разведчик определил это по маячку, обыкновенной обгоревшей спичке, которую бойцу бригады втыкали под дверную петлю всякий раз, когда покидали подвал. Если дверь открыть, спичка падала на землю, явно сигнализируя о том, что кто-то входил.

Располагаясь в подвале, разведчик подбирал спичку и вставлял её в трещину между кирпичами, давая тем, кто придёт позже сигнал: «Здесь свои. Можете спокойно входить». Но сейчас выпавшая из дверной петли спичка валялась в пыли. Кто бы ни входил в подвал, он не знал о принятой в бригаде системе оповещения. Раз так, он был чужаком, забравшимся в чужую берлогу и валить его можно без сожаления.

Костик осторожно, чтоб не разбудить уснувшего малыша, опустил переноску на землю. Зажав гранату без чеки в кулаке, старлей подошёл к двери, рванул её на себя и метнул гранату. Подвал вздрогнул от взрыва, наружу выбило клубы цементной пыли. Старлей врезал в дверь длинной очередью. Краем … Продолжение »