Глава тридцать третья

Битва в пути

На дорогу выехал армейский бронетранспортер и развернул в нашу сторону пушку.

- Не понял, — сказал Аспирин.

- Торжественная встреча, — сказал я кисло. — Видимо, они были в курсе про самолет.

Правая передняя дверца распахнулась, и из нее на дорогу спрыгнул лейтенант Альтобелли.

- Опять не понял, — сказал Аспирин. — А что делать с бюрорами? Нас же сейчас загребут в кутузку, чува-ак!

- Погоди, — сказал я. — Это Альтобелли, с ним можно дого­вориться. Мы ведь вывели пассажиров... И потом, ты же не станешь стрелять в военных? В такой ситуации, я имею в виду. Это гарантированный гроб.

- Не стану.

- И я не стану. И Соболь...

Альтобелли медленно шел к нам. Из башни высунулась еще какая-то армейская рожа в закрытом шлеме, еще трое или четве­ро вышли из придорожных кустов с автоматами наперевес. Нас определенно встречали по полной программе.

- Упырь, — произнес лейтенант скорее утвердительно, чем вопросительно.

- Я самый.

Между нами было метров тридцать, говорить приходилось громко.

- А я ведь говорил тебе: не делай глупостей.

- Я и не делал, лейтенант.

- Ой ли?

- Лейтенант, давайте оставим в стороне воспитательный про­цесс. Смотрите — мы вывели к вам пассажиров с упавшего самоле­та, о котором вы, конечно, уже знаете. Иначе не торчали бы здесь.

- Я вижу, — сказал Альтобелли. Выглядел он, прямо говоря, не очень: морда в свежих царапинах, весь какой-то мятый... Хотя здесь уже Зона, это не по городу ездить и на бульваре сталкеров пасти. Мало ли, на что могли нарваться. Воякам тоже порой дос­тается, будем справедливы.

- Давайте договоримся по-доброму — мы вам сдаем на руки спасенных и уходим. Нам нужен всего лишь час форы.

- Час форы, говоришь? А я тебе хотел предложить дру­гое: сложите оружие, и тогда поговорим. Со своей стороны гарантирую амнистию. Разумеется, если не будет претензий со стороны пассажиров. Я же не знаю, как вы с ними обраща­лись.

Силы были неравны, но Альтобелли не видел «Нарвал», ко­торый я закинул за спину. Стоп, чего это он — подмигивает мне, что ли?!

- А если не сложим? — спросил я, приглядываясь внима­тельнее. Да! Лейтенант Альтобелли, эта инструкция на ножках, корчил мне рожи и подмигивал! Что же он хочет сказать? Думай, Упырь, думай... Думай, Костя... Что-то здесь не так...

- Если вы не сложите оружие, нам придется применить си­лу, — скучным голосом произнес лейтенант, заложив руки за спину. — Ибо вы являетесь террористами, захватившими залож­ников, и к вам разрешено применять соответствующие меры.
В случае гибели кого-либо из заложников вину также в первую очередь понесете вы.

- Они не террористы! Они помогли нам! — крикнула сзади Вероника Сергеевна, но Альтобелли предостерегающе поднялруку, и она замолчала.

Террористы. Заложники. Покойная капитанша Заяц была бы счастлива слышать эти слова. Интересно, что там Воскобойников? Уже рапорт в уме сочиняет, видимо...

Стоило подумать о снайпере, как он проявил себя вполне ожидаемо. Мне в спину ткнулся ствол ружья, и Воскобойников крикнул через плечо:

- Я его держу на прицеле, господин капитан! Я — лейтенант ФСБ России Воскобойников, пассажир самолета!

- Опусти ружье, сынок, — еще более устало произнес Альто­белли. — Мы сами справимся.

Однако лейтенант ружья не опустил. Альтобелли вздохнул и сказал громче, чем прежде:

- Ничего не получается. Ладно... Упырь, здесь Темные.

Лейтенант Альтобелли еще падал, простроченный сразу не­сколькими автоматными очередями, а я уже метнулся в кювет с криком:

- Все в укрытие!!!

Нас спасло то, что Темные сначала отвлеклись на беднягу-лейтенанта, да и мои питомцы научились быстро исполнять ко­манды за время передвижения по Зоне. Через секунду на дороге не было никого, только валялись пустые носилки.

Расстреляв Альтобелли, Темные перенесли шквальный огонь на нас, вернее, на место, где мы только что были. Пули свистели над кюветом, все трое детей истошно орали, причем двое плака­ли, а Боря восторженно кричал: «Ура! Война!» Припавший к зем­ле рядом со мной Воскобойников что-то шептал, по лицу его текла кровь — шальным камешком, видать, рассекло при рико­шете.

- Что, офицер, едва не облажался? На прицеле он меня держал...

- Простите, — сказал Воскобойников.

- Что мне твое прощение... В рапорте учтешь. Не запамятуй
только.

Выждав, пока огонь немного утихнет, я снял с плеча «Нарвал», высунулся и выстрелил в бронетранспортер. Граната утла мимо, с непривычки я взял слишком высоко, и взорвалась где то очень далеко за домом. Однако это дало Темным пищу для размышлений, и броник задним ходом начал сдавать обратно в кус­ты, откуда недавно выехал. Выскочив из кювета, словно черт из коробочки, я выстрелил снова и даже не успел глянуть, попал ли двадцатимиллиметровые снаряды фонтаном взметнули гравий ни обочине. Но «Нарвал» свое дело сделал — тяжко ухнуло, и высоко в небо выкатился огненный шар, перекрыв оглушительным «бу-у-у!» звук стрельбы. Я потряс головой и высунулся было по смотреть натпроизведенные разрушения, но тут прямо через меня и кювет перескочило пылающее колесо. Перескочило и покатилось в поле, разбрызгивая яркие искры.

Стрельба стихла, и виной тому были вовсе не мои барабан­ные перепонки, испытавшие предельную нагрузку. Темные что-то затевали.

Я засунул в магазин гранатомета два заряда из разгрузки. Эх, лейтенант, лейтенант... Бедный Альтобелли. Хороший был мужик, что ни говори. Уж не знаю, как его сцапали эти сволочи... помочь хотел, рожи корчил, а я, идиот, думал — с чего бы он...

- Всем лежать! — крикнул я, хотя они и так лежали. — Целы?

- Целы... целы... нормально... в порядке... — поползло по цепочке ко мне.

- Аспирин! Забери у Скунса клетку!

- Чего-о? — обиженно вскинулся Скунс где-то метрах в трех от меня, за осокой, которой порос сырой кювет, я его не видел. — Я же с вами! Не доверяешь, Упырь?! Обидел меня!

 прекрасно понимал, что Скунс в случае чего задаст стрека­ча, прихватив бюреров, потому что Темным он совершенно ни к чему. То-то он ее так исправно таскает, хотя никогда любовью к физическому труду не отличался, собака такая.

      - С нами, с нами... Аспирин, забрал клетку?

-Забрал, чува-ак, — отозвался Аспирин. — Это ж святое. За что, блин, боролись...

Так. Почему же они молчат? Я осторожно выглянул и увидел, что бронетранспортер лениво горит, рассевшись на две стороны, словно раздавленная жаба. Темных не было видно — таились в домике пасечника и возле него, благо все заросло кустами и раз­росшимся фруктовым садиком. Интересно, почему он домик па­сечника, если пасеки-то поблизости и нет? А, черт с ним... А это что? Опа, белый флаг!

- Упырь! Упырь, ты меня слышишь?!

Говоривший стоял за углом дома, помахивая привязанной к палке тряпкой. Я спрятался — еще не хватало пулю в лобешник словить — и крикнул в ответ:

- Слышу-слышу! Только не узнаю в гриме!

- Макар.

Вот даже как. Макар в иерархии Темных был что-то вроде полковника. Перспективный типчик. Я с ходу мог назвать десят­ка три человек, которые испытали бы оргазм, убивая его собст­венными руками.

- Привет, Макар.

- Привет, Упырь. Ты куда гонишь это стадо?

- К Периметру, — честно сказал я, поскольку и так было по­нятно. — К выходу.

- И на что рассчитываешь? Попалишься ты с ними, Упырь! Иди себе дальше, мы не тронем, а эти пускай останутся. Зачем тебе лишние хлопоты?

Я засмеялся.

- Заботливый ты какой, Макар! Ты для этого нам устроил встречу с праздничным салютом из всех наземных орудий? И лей­тенанта выставил, а потом хлопнул?

- Накладочка вышла, Упырь. Хотели, каюсь, схитрить. Теперь не будем. Сказано же, что на хитрую жопу есть хрен с винтом, вот мы и влетели. Лейтенанта не жалко, воякой больше, воякой меньше — сталкеру какая разница... Зато ты вот нам броник угробил и пару пацанов, а я не в претен­зии. Ничего тебе не предъявляю за броник. Почти новый, за­меть!

- Аи, спасибо, Макар! Век помнить буду, — сказал я.

- Зря смеешься, — отозвался Макар. — У тебя свои дела, у нас — свои. А, забыл совсем — еще «черные ящики» с самолета. Они у тебя с собой?

- Нету. В лесу закопал.

- Верю. В землю закопал и надпись написал. Место ска­жешь? В общем, рисуешь на карте, где «ящики» зарыты, отдаешь пассажиров и проваливай на все четыре.

- Ну как я их тебе отдам, Макар? Это ж моя гарантия на сво­бодный выход.

- Втыкаю, но ты и так выберешься, я же знаю тебя. Выгоняй фраеров из канавы, а сталкеры пускай остаются. Слово даю — не тронем.

- Задницу ставишь? — поинтересовался я и услышал, как в кювете тихонько заржал Аспирин.

- Что? — растерялся Макар.

- Задницу, говорю, ставишь? Слово пацана, а?

Теперь засмеялся Макар. Очень зло, неприятно и громко, чтобы я хорошо слышал этот смех.

- Ничего ты не понял, Упырь. Твоих пассажиров вроде как и нет уже на свете. Они никому не нужны, и никто тебя с ними из Зоны не выпустит. У тебя, правда, был шанс, я бы отпустил и те­бя, и Соболя, и этого, усатого... Димедрола?

- Тут еще Скунс со мной, — напомнил я, затягивая время.

- Пусть валит.

- И турист приезжий.

- Насчет туриста не знаю, — сказал Макар с некоторым со­жалением в голосе. — Турист — не сталкер. Про него мы не дого­варивались.

Ишь, на братство напирает, сука. Что же делать? Ситуация хреновая... У них, несомненно, численное преимущество, хоть я всех и не видел. Темные не кроют из всех видов оружия по нашему кювету только потому, что им нужны живые жен­щины. Это супердорогой товар в Зоне, потому что женщин гут вообще нет. Ходили истории о залетных сталкершах, но лично я ни одной не видел. А другим бабам и подавно в Зоне делать нечего, их даже туристками не берут, кому хочется стать заведомым объектом охоты? Ни один здравомыслящий сталкер бабу по Зоне не поведет. Кроме дурака одного, Кости Упыря.

- А я с тобой и про других еще не договаривался, — напом­нил я.

Стало тихо. Макар то ли думал, то ли советовался со своими.

- Короче, Упырь, расклад такой; — продолжил Темный, парушив короткую тишину. — Вот тебе три минуты при моих условиях, а там пеняй на себя. Время пошло.

Я посмотрел на часы, потом на лежавшего рядом Воскобой никова.

- Понял, офицер? Вас как бы и на свете нету. Что предлагаешь?

- А почему вы меня спрашиваете? -  печально уточнил Воекобойников.

- Потому что ты, как ни крути, офицер. Учили же тебя чему-то. Тактике, стратегии всякой... Что предлагаешь?

- Обойти бы их с фланга. Но засекут — дорогу незаметно не переползешь.

- А я отвлеку, — сказал я. — Передай по цепи, чтобы жен­щины и дети отползали по кювету назад, как можно дальше от­сюда.

Воскобойников послушно передал.

- А теперь давай-ка на раз-два-три, и не станем дожидать­ся срока истечения их ультиматума. Соболя с собой возьми, с этой стороны ваш прицельный огонь не нужен. Соболь, ползи сюда!

Соболь приполз.

- Я сейчас устрою маленький погром, а вы под шумок рвите через шоссе.

- Понятно.

- Там на месте сориентируетесь, что делать. Готовы?

- Не вопрос.

- Тогда я начинаю.

Все три гранаты я положил в домик пасечника. Эх, и наслушаюсь же я от братьев-сталкеров, если выживу... Оазис уничто­жил, место отдохновения... Зато Темным было явно не до наблю­дения за дорогой, потому что на их стороне с неба сыпались кирпичи и бревна, и я искренне надеялся, что в самом домике кто-то находился в момент попаданий. В идеале — Макар.

Я тоже не видел, как снайпер и Соболь перебрались через шоссейное  полотно.  Зато  Темные  открыли  массированный огонь, как только немножко очухались. Пушки у них теперь не было, обычную гранату закинуть было далековато, но из всею огнестрельного они крыли образцово-показательно.

Если Темные пойдут в атаку — дело плохо. Я и Аспирин всего бойцов-то; Скунс с Темными воевать не станет, на гомика Артура с пистолетом надежды мало... Профессор тоже не боец, поди, не рад уже, что отправился с нами за бюрерами. Сидел бы сейчас к гостинице, жрал чего вкусное в ресторане. Пиво пил... холодное... с креветками...

Огонь утих.

- Сука ты, Упырь! Такой дом развалил! — с искренним негодованием крикнул невидимый Макар. Жив-таки, гадина радиоактивная, чертов мутант. Неужели опять будет предлагать пере­мирие? Ох, как им женщины-то нужны... Свербит у них, что ли? Или настолько жесткая договоренность с вояками по поводу пассажиров? Сами вояки свои чистые ручки замарать боятся, а Темным что, Темным и польза, и развлечение. Их тоже понять мож­но. Вот только не хочется.

- Каюсь! — заорал я в ответ, лежа на спине и глядя в небо. Чистое-чистое, ни облачка. Голубое... — Новый построю!

- Сейчас еще наши подъедут, — сообщил Макар. — А у тебя патроны не бесконечные.

Это он верно заметил. Для «Нарвала» так вообще всего один заряд остался.

- И что предлагаешь?

- Что и раньше. Выдай нам гражданских и сваливай.

-Не затем я их через Зону вел, Макар. Ну да тебе не понять. Поговори, Упырь, поговори. Про подкрепление он, ясное дело, не шутит. Что делать-то дальше? Приедет сейчас еще один бронетранспортер, у них явно имеется в загашнике, и кранты.

- Не стреляйте, — решительно крикнул я. — Я выхожу.

На меня дикими глазами таращился из травы подползший Аспирин. Не слушая его шипящее «Чува-а-ак», я положил на землю «Нарвал», показав Аспирину один палец, рядом так же ак­куратно положил автомат. И поднялся, сначала на колени, по­том — на ноги, потом вылез из кювета на асфальт.

Домик пасечника превратился в груду кирпича и дерева, осо­бенно нелепо смотревшуюся среди буйства уцелевших после взрыва цветов. Броневик уже не горел, а только дымил, никого из Темных видно не было. Убитый Альтобелли лежал лицом вниз, раскинув руки наподобие распятого Христа, вокруг была кровь, казавшаяся черной в ярком солнечном свете.

- Макар, выходи уж и ты, — позвал я. — Помнишь, как Матюха говорил? «Не ссы!»

Макар вышел, раздвинув руками кусты слева от домика. Пе­ред своими спасовать он никак не мог. О, даже в армейском кос­тюме и без оружия, насколько я мог судить. Весь дрожу, но форс держу — вот как это называется. Хотя Макар, конечно, не трус. Сволочь поганая, собака радиоактивная, но не трус.

Темный остановился возле дымящегося бронетранспортера, с сожалением на него покосился.

- Очень не хочется мне тебя отпускать, Упырь, после того, что ты тут натворил. Но все равно отпущу. Потом как-нибудь со­чтемся, когда будет мой интерес против твоего, а ничей чужой не замазан.

Макар выглядел добродушно, потому что чувствовал себя хо­зяином положения. Опять же приподняться в общественном мнении тоже не грешно: будут ведь рассказывать, как Макар сло­во дал, как сдержал и отпустил Упыря с братьями-сталкерами даже после того, как своих потерял плюс бронетранспортер... На честную разборку все перевел... Темные иногда весьма щепе­тильны там, где не ждешь: к примеру, то же Испытание чтут, я уже прикинул, что в самом печальном случае попрошусь на «Рос­ток» к старому другу Стронглаву. К тому же он небось еще не во­шел в кондицию после встречи с генералом.

- Хорошо, Макар. Давай так: ты забираешь всех гражданских, кроме туриста. Турист мне нужен, я из-за него из-за него в Зону шел. Бабки, сам понимаешь. Сталкер сталкеру глаз не выклюет, ага?

Макар почесал кончик носа. Может, просто так почесал, а может, сигнал подал.

- Турист, говоришь... Обсудим. А для примера давай подумаем, что вот с этими делать.

Из кустов вытолкали Соболя и Воскобойникова. Соболь был изрядно побит, снайпер — практически цел. Оба без оружияя, руки связаны за спиной. Видимо, их все-таки засекли, несмотря на мою попытку отвлечь Темных... Твою мать, ну что жтакое, не команда у меня, а какие-то вороны, раззявы,  прости, господи…

Соболь сделал виноватую рожу — прости, мол, Упырь, не вышло

Один из Темных подал Макару пистолет.

- Как ты думаешь, этот человек нам нужен? — спросил Макар, подходя к снайперу. Воскобойников смотрел себе под ноги, я видел, как по его лицу скатываются крупные капли пота.

- Не знаю, — сказал я.

- Зато я знаю. — И Макар выстрелил Воскобойникову в висок. Лейтенант упал на землю, дернулся пару раз и умер. Забразганный кровью и мозгами Соболь поморщился.

- Этот человек нам тоже не нужен, — продолжал тем временем Макар и подошел к Соболю. — Но ты можешь его забрать

С этими словами Макар толкнул Соболя в мою сторону.

- Видишь, я соблюдаю правила, которые установил.

Это были последние слова Темного сталкера по кличке Макар.

Читать Тридцать Четвёртую Главу.