ГЛАВА ПЯТАЯ ОКСАНА. ЖИЗНЬ В ДОМЕ НА ХОЛМЕ

1

Оксане отвели комнату напротив кабинета Слона. Варвара там прибралась, все помыла, даже потолок, в комнате поставили новую кровать, столик, самый при­личный из нашедшихся в Лесном Доме шкаф, повесили ситцевые занавески веселенькой расцветки — получи­лась очень милая девичья светелка. Так, во всяком слу­чае, сказала Варвара.

— Миленько, — сказала и Оксана, когда Слон пока­зал ей новое обиталище.

Мысли девушки витали далеко, на интерьер она бросила лишь беглый взгляд. Не впечатлили ее ни бар­хатное покрывало на постели, ни букет полевых цветов на столике, собранный Заточкой.

— Спокойной ночи, — сказал Слон. — Я наверху, если что.

— Да, папа, хорошо, — рассеянно ответила Оксана и, чмокнув отца в щеку, скрылась в комнате. Заточка проводил ее тоскливым взглядом — она как будто не заметила его присутствия, уже и позабыла про то, что порученец спас ей жизнь.

После второго дня, проведенного в Зоне, спать не хотелось совсем. Оксана прошлась по комнате, выгля­нула в окно, для чего ей пришлось лечь животом на ши­роченный подоконник, но ничего интересного не уви­дела — только освещенную прожектором утоптанную землю двора да бетонную ограду. Поверх стены шла ко­лючая проволока, у вершины по периметру тянулась полка, сваренная из арматуры, где прогуливались двое охранников. Оксана села на подоконник и задумалась. Всякие мысли и беспорядочные образы — картина гус­того ельника, выскакивающая из кустов слепая собака, сталкеры за столом посреди поляны, палатка, Заточка, вонзающий нож в горло мутанта, — вспыхивали в соз­нании, исчезали и появлялись снова, от этой мешанины приятно кружилась голова — как после первой в жизни рюмки вина.

Она могла бы стать сталкером! Может быть, даже первой женщиной-сталкером в Зоне — а то кругом му­жики да мужики. Этим вечером Заточка водил ее по хол­му, показывая, где он заминирован, но в лес спуститься с девушкой отказался, сославшись на запрет хозяина. По­рученец был предупредителен и мил, но слишком уж ос­торожен. Оксана разохотилась, и Заточке приходилось ее сдерживать, отчего она теперь злилась на него.

Девушка вскочила, поправила сбившийся на плечо капюшон толстовки, отряхнула джинсы. Чего она тут си­дит? Все равно не заснуть, можно прогуляться по холму. Она уже и одна может, ей все показали... Безумные идеи одна за другой возникали в голове. Зона давно будоражи­ла воображение Оксаны, однако она привыкла думать о своем будущем так, как рисовал его отец: после школы университет в Англии или в Америке, работа топ-мене­джером в крупной иностранной компании, может быть, в банке или в страховой, или даже собственный бизнес, она станет разъезжать по миру, все будут ею восхищаться, а однажды она встретит принца — молодого олигарха, который будет достоин ее... Матери она не помнила, а отец был богатый и влиятельный — и не только в Зоне, он ворочал какими-то делами вне ее, Оксана не вника­ла, воспринимая могущество Слона как должное...

Все перевернулось в одночасье. Зона! Для городской девушки это было похоже на то, как будто она вживую попала в компьютерную игру — только все оказалось намного круче, чем в игре. Аномалии! Артефакты! Му­танты! Дух захватывало, насколько тут интересней. Что университет в Америке? Те же девчонки, те же парни, только постарше и говорят на английском...

Оксана вспомнила ребят, которые ухаживали за ней. Петька Носов вечно хвастается своим папашей, и машина-то у него крутая, и мобильник последней моде­ли за пять тысяч баксов, и часы швейцарские и чего только нет... скука. Слон тоже вечно просил Оксану по­купать себе дорогие телефоны, а зачем ей? Ну, поиграет в игрушки, музыку послушает...

А Лешка Кош? Этот все ходил в тренажерный зал, накачал бицепсы, как у Шварца, носил футболки с ото­рванными рукавами и все время играл мышцами — его еще учителя все время ругали за эти оторванные рукава. А толку с тех мышц? Оксана даже фыркнула, вспомнив. Когда на дискотеке трое пацанов отшили ее от Лешки, он даже не побил никого!

Парни из частного интерната, да и другие, с которы­ми Оксана была знакома, ей по большей части не нрави­лись, вызывали смех. В мужчине главное что? Не физиче­ская сила, а ум и уверенность в себе. А они вроде и были убеждены в своей крутости... но хорошо чувствовалось, что уверенность их зиждется на богатстве родителей, а не на силе воли, рассудке, сообразительности.

Другое дело этот странный Змееныш. Присев на край кровати, Оксана облокотилась о спинку и подпер­ла подбородок рукой. Она и видела-то его мельком, а все равно успела ощутить: вот это — сильный парень. Не показушно, а внутри. И как он глядел на нее не­обычно, как-то так пронзительно, у нее аж стало тепло в животе, и сердце заколотилось...

Зардевшись, Оксана решительно поднялась. Нечего тут сидеть! И так все ясно: она остается в Зоне. Придет­ся отцу смириться с тем, что дочка станет сталкером. В конце концов, разбогатеть и тут можно, у отца же по­лучилось? Значит, и она справится.

Глаза девушки возбужденно блестели. Она вытащи­ла из шкафа рюкзак, повыкидывала все вещи, кроме перочинного ножа с несколькими лезвиями — хороший нож, подарок отца на пятнадцатилетие. Конечно, в школе такая вещь не нужна, но Оксане он понравился, она всегда носила его с собой. Вот и пригодился. Свер­нув рюкзак — он был джинсовый, мягкий, — сунула его под толстовку. Подумав, надела еще брезентовую курт­ку, которую выдал перед поездкой в лесной лагерь зав­хоз Игнат. Куртка была самого маленького размера, ко­торый нашелся на складе, но все равно висела. Оксана застегнула ее — свернутый рулоном рюкзак стал незаме­тен. Удовлетворенно кивнув своему отражению в зерка­ле над кроватью, она взялась за дверную ручку.

Колобок стоял, прислонившись к косяку, и что-то жевал.

— Ты чего не спишь? — Оксана была неприятно удивлена. Она не ожидала препятствий.

— А ты чего? — добродушно отозвался телохранитель.

— Да вот, хочу прогуляться перед сном, — соврала девушка.

— Ну пойдем. — Колобок отклеился от косяка, су­нул в карман недоеденный пирожок.

— Да нет, я одна хочу!

— Не положено. — Телохранитель пожал плечами, словно извиняясь за приказы отца.

Оксана сделала попытку переубедить его:

— Тебе вовсе не обязательно идти со мной. Во дворе часовые, что может случиться? Я пройдусь быстренько и вернусь. К Варваре только зайду — и сразу обратно.

— Сказано — охранять, я и охраняю, — сообщил Колобок и расправил плечи. — Идем, что ли?

— Да ну тебя, — огорченно сказала Оксана и, попя­тившись, захлопнула дверь.

Ясное дело, если Колобок попрется с ней, не полу­чится пройтись вокруг основания холма, в лес углубить­ся — телохранитель ее не отпустит. Оксана встала посе­редине комнаты, размышляя. Задор проходил, она зев­нула... спать, что ли, лечь?

Нет, какой-то толстяк ее не остановит! Девушка по­дошла к окну, немного повозившись с ржавой защел­кой, открыла обе створки, выглянула. До земли метров шесть или даже десять, боязно... Перебарывая страх, девушка легла животом на подоконник, изучила стену под собой. Она была упряма и решительна, а еще — без­основательно уверена в себе, в своей силе, удаче... и не отдавала себе отчета, что уверенность ее того же рода, как и у «смешных» парней, которых Оксана почти пре­зирала, деток богатеньких родителей. Ведь и она сама была такой же «деткой», пусть даже отец ее — не обыч­ный бизнесмен, мафиози или коррумпированный поли­тик, но крутой сталкер-пахан из таинственной леген­дарной Зоны. Привыкшая к комфорту и богатству де­вушка просто не могла представить себе, что с ней может случиться что-то по-настоящему плохое.

Карниз удобный, можно держаться, руки не со­скользнут. Оксана высунулась дальше. Ее комната нахо­дилась в широком «набалдашнике» бывшей водонапор­ной башни, почти сразу под карнизом начинался крутой скос, стена уходила к более узкому бетонному «стерж­ню», — а еще ниже виднелась спутниковая тарелка, припаянная к торчащей из бетона батке. Ага, отлично! Девушка коленями встала на подоконник, повернув­шись, легла животом и начала сползать, болтая ногами в воздухе. Было страшно и весело одновременно, опас­ность возбуждала, наполняя кровь адреналином. Оксана повисла, вцепившись горячими пальцами в карниз, ти­хо охнула, ощутив десять метров пустоты внизу. Нащу­пала тарелку антенны, завела ноги за край и носками кроссовок уперлась в арматуру.

Она замерла, держась кончиками пальцев за карниз, не решаясь отпустить. Ветер раздул волосы, девушка чихнула и опустила руки. Быстро присев на карточки, одной уперлась в стену, другой схватилась за конец арматурины.

Положение было шаткое, но ее наполняла реши­мость довести дело до конца. Она посмотрела вниз — и голова закружилась. Только не гляди туда! Девушка бы­стро перевела взгляд на бетонную стену под собой. Там окно, совсем маленькое, снизу его заметить трудно, под ним деревянная полочка — узенькая, но встать можно. Только как далеко! Оксана прикинула расстояние — больше ее роста. Нет, не дотянуться, она не попадет на полочку, даже если повиснет на железяке, где сейчас сидит, как курица на насесте...

Но все же — можно попробовать. Вот только сумеет ли она забраться обратно, если не получится встать на полку? Прыгать отсюда — это наверняка покалечиться, вон сколько до земли лететь.

Оксана приуныла. Столько усилий — и все напрас­но! Что теперь? А если вообще к окну не выйдет вер­нуться? Что же теперь, до утра тут болтаться? На по­мощь звать? Позор!

Насупившись, она кое-как повернулась, стала пере­бирать руками по бетонному скосу, скользя спиной по поверхности тарелки, стараясь не сильно опираться на нее — вдруг не выдержит веса?

И тут левая ладонь провалилась. Оксана слабо вскрикнула.

В одном месте бетон раскрошился, в стене появи­лась дырка. За ней — пустота. Это шахта винтовой лест­ницы, все понятно! Оксана покрутила рукой, пытаясь вытащить запястье, — пальцы наткнулись на шершавый толстый прут у стены. Замирая от страха и любопытства, девушка пошарила по железу... это оказалась вбитая в стену ржавая скоба. Но ведь на лестнице не было ника­ких скоб! Девушка отчетливо помнила, ведь она очень хорошо рассмотрела первую в своей жизни винтовую лестницу. Там только железные ступеньки и обшитые дранкой стены шахты. И комната, которую Оксане вы­делили, тоже отделана деревянными пляшками. И ни­ какого скоса в ней нет — потому и подоконник такой широкий, что между пляшками и внешней бетонной стеной пустое пространство. И между шахтой и стеной тоже, выходит, дыра, в которой есть скобы...

Дыхание перехватило от восторга. Оксана выпрями­лась, почти не думая о том, что стоит высоко над землей на неширокой железяке, где едва' помещаются ступни. Вытянулась на цыпочках, ухватилась за карниз, елозя задом по тарелке и упираясь подошвами в стену, подтя­нулась. Нашла носком дырку в бетоне, встала на нее, за­кинула руку на подоконник, нащупала фрамугу и нако­нец сумела влезть в окно. Спрыгнула на пол, повернулась и тщательно изучила обшивку под подоконником.

Тонкая дранка не проблема — Оксана вытащила рюкзак, а из него перочинный нож, раскрыла самое большое лезвие и принялась за дело. Для начала она подцепила лезвием и отодрала плинтус, спрятала под кровать. Пусть думают, что так и было! Затем стала ко­вырять щель между пляшками. Те были небольшие, Ок­сана быстро вытащила две штуки и с замиранием сердца сунула руку в темноту.

Когда рука вошла почти по плечо, пальцы наткну­лись на холодный бетон. Оксана стала водить ладонью по стене — и наконец нашла то, что искала: покрытую ржавчиной скобу. Вытащив руку, села, перевела дыха­ние, отряхнула ржавчину. Потайной ход! Ага, ну теперь вы у меня попляшете! — со злорадством подумала она.

Но там назерняка темно, нужен свет, а у нее ни за­жигалки, ни спичек, ни свечи... Как быть? Можно, ко­нечно, на ощупь, но когда она спустится по этой тайной лестнице — где очутится? В подвале каком-нибудь под башней. Дверь тоже искать на ощупь, а там может быть навалено всякой фигни, уронит что-то, нашумит — и ее услышат, вернут обратно. Нет, надо быть хитрее.

Девушка скинула куртку, растрепала волосы, потерла глаза — и вышла на площадку. Колобок лежал на раскладушке у кабинета Слона, закинув руки за голову, смот­рел на Оксанину дверь. Челюсти медленно двигались.

— Мне нужен фонарик, я темноты боюсь, — реши­тельно заявила девушка. — Принеси.

Колобок несколько секунд недоуменно смотрел на нее, наконец кивнул и сел, раскладушка под ним за­скрипела.

В Зоне техника барахлит, работает через раз, есть места, где она вообще не включается, но в Лесном Доме передатчики довольно стабильно пахали. Охранник снял с петли на плече рацию, нажав кнопку, пробубнил в микрофон:

— Заточка, тут фонарик требуют, принеси. Оксана величественно кивнула и скрылась в ком­нате.

— Постучись только, — велела напоследок.

Она едва успела разворошить кровать, как раздался легкий стук. Девушка рванула дверь и нос к носу столк­нулась с помощником отца.

— Вот. — Заточка протянул ей карманный фона­рик — наверное, свой отдал. — Зачем тебе сейчас?

— Спасибо. — Оксана схватила фонарик и захлоп­нула дверь. — Не мешайте спать! — крикнула она изнут­ри, запираясь. Заточка почесал лоб, повернулся к Ко­лобку, который уже лег обратно.

— Темноты боится, — флегматично пояснил тело­хранитель.

— А-а... — протянул Заточка. — Так у нее ж там свет?

Колобок не ответил. Потоптавшись возле двери, порученец вздохнул и пошел наверх, к Слону.

Девушка стояла, прижав ухо к двери. Заслышав уда­ляющиеся шаги, она кинулась к дыре под окном и стала ее расширять, стараясь отдирать пляшки быстро, но ти­хо, и шепотом ругаясь — дранка отходила неровно, ло­малась, в пальцы лезли занозы. Наконец девушка рас­ширила отверстие так, чтобы можно было пролезть. На­дев куртку с рюкзаком, она включила фонарик и сунула в дыру голову.

Спуститься оказалось несложно, хотя под конец Оксана запыхалась. Фонарик торчал из нагрудного кар­мана, освещая бетонный подвал.

Который оказался началом подземного хода.

Оксана сразу поняла: ход ведет наружу, к подножию холма. Она подняла фонарик повыше. Свод из досок поддерживали неотесанные бревна, из земляных стен торчали корешки. Было сыро и холодно. Замирая от сладкого ужаса, девушка пошла по тоннелю.

Тоннель закончился люком в кирпичной стене. Ок­сана с трудом открыла проржавевшую дверцу, чувствуя себя Алисой, пробирающейся в Страну Чудес. Кровь стучала в висках, пальцы немного дрожали, но девушка довольно быстро справилась с заевшим запором — и выбралась в заваленный хламом подвал. Луч фонарика обежал маленькое помещение. Бочки, мешки, ящики, засыпанные опилками, у дальней стены — стеллаж из плохо оструганных досок, где рядами стоят трехлитро­вые банки. В подвале слабо пахло тухлой квашеной ка­пустой. Где же выход?

Сморщив нос, Оксана огляделась и увидела в по­толке квадрат люка. Прямо под ним стояла бочка, де­вушка забралась на нее, налегла плечом — крышка под­нялась, скрипя петлями. «Надо будет потом смазать», — подумала она, вылезая, и услышал снизу шуршание. Вздрогнув, глянула под ноги... крысы! Оксана едва не вскрикнула, но мужественно сдержалась, побыстрее вы­бралась наверх и закрыла люк.

Сквозь щели между бревнами лился свет луны. Пе­решагивая через лежащий на полу мусор, она подошла к дверям старого, давно заброшенного дома — наверняка из тех лачуг, что сгрудились на склонах и у подножия холма.

На крыльце Оксана остановилась, широко раскрыв глаза. Перед ней раскинулась Зона.

Девушка оказалась посреди полуразрушенной де­ревни недалеко от леса, обступившего холм. Как повез­ло, что она наткнулась на этот лаз! Теперь можно будет хоть каждую ночь уходить в Зону. Оксана выключила фонарик: бегущие по небу редкие облака почти не за­крывали луну, ночь оставалась светлой. Девушка огля­нулась — сзади темно, лишь два одиноких огонька го­рят, один на вершине водокачки, другой на крыльце ба­рака. Она пошла вниз по склону, под ногами едва слышно шуршала трава. Что это там, возле деревьев, какое-то пятно свечения — не аномалия ли? Там могут быть и артефакты!

Оксана направилась прямо к голубоватому силуэту, прорисовавшемуся на фоне черной стены леса. Какие у него интересные очертания! Как будто лепестки — а се­редина желтая, похоже на очень большую ромашку...

Пока она спускалась, аномалия захватила все ее внимание. Оксана больше не видела ни леса, ни луны, ни облаков — взгляд сосредоточился на странном явле­ние впереди. Лепестки тонкие, растут прямо из земли, охватывая светящуюся сердцевину, будто ладонями. Нет, это не ромашка, скорее голубой тюльпан, в чашеч­ке которого притаилась Дюймовочка... Девушка не заме­тила, как цветок очутился у нее в голове: она видела его и снаружи, и внутри себя, лепестки шевелились в соз­нании, заволакивая, заполняя его голубым свечением. Оксана шла дальше и уже не понимала, что делает, ее охватило неодолимое желание заглянуть внутрь этого цветка, залезть в него, ведь Дюймовочкой была она сама, а цветок — ее дом, там есть мягкая постель, куда она хо­чет лечь, заснуть, ведь она устала, день был длинный и тяжелый...

Ноги налились тяжестью, руки перестали слушать­ся, Оксана хотела потереть глаза — и не смогла. Она просто шагала, захваченная пси-излучением аномалии-симбионта, которая ждала свою жертву, распахнув ост­рые зубцы, — как росянка, растение-хищник, карауля­щая насекомых. Оксана летела на излучение симбионта, будто насекомое, привлеченное запахом растения, эта аномалия действовала как контролер, но не заставляя что-то делать, а просто лишая жертву воли, и затягивала в себя. А после одна короткая вспышка — и жарка внут­ри симбионта поглотит человека без остатка.

Кружилась голова, мир качался, плыл в призрачных волнах. Оксана видела только эти голубые лепестки, они были так близко, они выросли до неба и звали, ма­нили к себе. Еще несколько шагов... еще... ноги сами несли вперед, в средоточие голубого тепла, ей осталось пройти всего ничего — когда что-то красное, злое мелькнуло на самой грани зрения, и Оксана сбилась с шага, замерла, удивленная, обиженная.

Ей показалось, что цветок дрогнул, лепестки затре­петали, и аромат их — то есть пси-излучение аномалии, которое девушка воспринимала как запах, — потек ку­да-то в сторону, словно некто другой завладел внимани­ем чудо-цветка. Она вскрикнула от возмущения, чувст­вуя, как реальный мир вторгается в ее убаюканное соз­нание. Блеклый свет луны резанул глаз, впереди встала черная стена леса, на фоне которого, совсем близко, бушевало сине-голубое пламя. В него вплетались крас­ные нити — они становились с каждой секундой толще, превращаясь в канаты, и хлестали по лепесткам, сбивая голубой огонь. В ушах зашумело, заломило виски, на­пряжение незримой борьбы отдалось эхом головной бо­ли. Оксана прижала ладони к вискам и вздрогнула, буд­то проснулась внезапно. Что с ней происходит?! Куда она шла, зачем? Почему стоит здесь, не в силах тронуть­ся с места?

А вокруг кипела настоящая пси-битва, и голубые лепестки не казались больше прекрасными и желанны­ми — это были хищные изогнутые зубцы, торчащие из земли, теперь Оксана отчетливо видела их перед собой. Появившиеся откуда-то сбоку красные жгуты росли, охватывая скрежещущие зубья, наматываясь на них. Де­вушка наконец поняла, что стоит в двух шагах от анома­лии, перед растущими из земли зубцами, похожими на кривые янычарские сабли. Между ними плавилась, кло­котала готовая вспыхнуть жарка. По ногам побежали мурашки, Оксана покачнулась, взмахнув руками, едва не упала.

С другой стороны аномалии стоял Змееныш — лицо напряжено, глаза закрыты.

Боль в висках стала невыносимой, девушка застона­ла—и тут аномалия взорвалась. Взметнулся столб пла­мени, Оксану отбросило на склон. Она упала на спину и закрыла глаза руками, так ярко горел огонь. Тыльную сторону ладоней опалило, девушка вскрикнула, но пла­мя вдруг съежилось. Зубцы вокруг него с громким трес­ком ломались, падая внутрь. Аномалия схлопнулась, будто пасть, рыхлая жирная земля с чмоканьем втянула обломки зубцов — и через мгновение возле лесной опушки остался лишь круг обугленной земли, окружен­ный каймой сгоревшей травы.

Змееныш, открыв глаза, стоял не шевелясь. По смуглому лбу его текли капли пота. Стряхнув их, он на­правился к склону, перепрыгнув через место, где была аномалия, встал над девушкой и помог ей подняться.

— Это ты? Зачем ты здесь? — спроста Оксана, опираясь на его плечо. Глупый вопрос, но другой ей не пришел в голову. Она и так понимала, почему он здесь, ведь девушка видела его взгляд там, в лагере, и теперь ожидала, что этот странный обитатель Зоны начнет вы­думывать что-то, как поступил бы на его месте любой знакомый ей городской парень...

А. Левицкий, Л. Жаков   138

Но Змееныш был чужд условностей.

— Я шел за вами, — сказал он. — Хотел еще раз уви­деть тебя.

2

Развалившись в кресле, Слон раздавал приказания.

— После завтрака полковник Рябой приедет, встре­тишь, как обычно. Передай Деляге, чтоб его группа го­товилась выйти, если Рябой чего расскажет. — Большой Хозяин задумчиво постучал толстыми пальцами по сто­лу и добавил ни к селу ни к городу: — А лето теплое.

Стоящий перед ним Заточка удивленно поднял гла­за. Слон крутил в руках глиняную статуэтку.

— Что-то у тебя уставший вид, — не глядя на по­мощника, сказал он.

Заточка и впрямь выглядел невыспавшимся: круги под глазами, веки набрякли, уголки рта опустились.

— Да все нормально, хозяин, — пробормотал пору­ченец.

Сквозь жатюзи пробивался тусклый утренний свет. Слон тяжело поднялся, обошел стол, тумбу которого после взрыва шрапнели заменили — пришлось вызы­вать мастера из-за Периметра, — встал рядом с Заточ­кой. Порученец переступил с ноги на ногу, не понимая, что на босса нашло.

— Сколько мы вместе, Заточка? — спросил Слон. -—А? — Тот моргнул. — Да уж... э... восемнадцать

лет. А чего? Случилось чего? Чёт я не понимаю, о чем ты...

— Думаешь, хозяин дочку верному товарищу по­жалел?

— Чё?! — поразился Заточка. — Да я... Да ты что!

— Она большего достойна, — медленно проговорил Слон. — Ну, скажи, так ведь?

— Достойна. — Заточка опустил глаза.

Слон постоял, глядя на помощника, тяжело сту­пая, вернулся на место, сел — кресло заскрипело под его весом.

— А так, смотри вот, успокоилась. — Он опять по­стучал по столу. — Спит хорошо, кушает — Варвара не нахвалится, в Зону больше не рвется...

— Это-то и странно, — пробормотал Заточка почти про себя.

— Что? — нахмурился Слон.

— Не, это я так... Так о чем ты?

Слон откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники.

— Я так просто... радуюсь. Выросла девка.

Заточка пожал плечами. За последние дни он осу­нулся, черты лица заострились, порученец стал похож на хорька — изголодавшегося, опечаленного и злого хорька. Несильно похлопав себя по груди, с которой лишь недавно убрали бинты, он сказал:

— Так я пойду? *

— Эх, не понимаешь ты ничего. — Слон махнул рукой.

— Чего тут понимать? — Заточка криво улыбнулся. — Оксане Ивановне хорошо, уезжать она не торопится...

— На что это ты намекаешь? Думаешь, у нее тут кто-то есть? Присмотрела кого? Когда успела? Говори! — Слон наклонился вперед, в глазах отразилась тревога.

Заточка молча покачал головой.

— Тогда иди уже. — Хозяин облокотился о стол, за­думчиво глядя на помощника. — И это... присматривай за ней. У девок в таком возрасте черт знает что на уме, так чтоб не наделала глупостей. Только это, — он щелк­нул пальцами, остановив Заточку, который уже напра­вился к двери. — Осторожно, чтоб Оксана не заметила. Они в этом возрасте обидчивые...

* * *

Оксана проснулась к обеду. Быстро одевшись, по­шла в ванную ополоснуть лицо; на площадке перед две­рью телохранитель разговаривал с Заточкой. Девушка кивнула им, нырнула в ванную, почти сразу выскочила и поспешила на кухню к Варваре. Колобок потопай за ней, а Заточка остался стоять с каменным лицом, глядя под ноги.

Девушку тянуло к Варваре потому, что кухарка могла подолгу говорить про Змееныша. Оксане нрави­лись всякие истории — о том, например, как Змееныш в пять лет вытащил у Мазая из контейнера «мамины бусы», поиграться, а потом не мог понять, за что его отшлепали.

— Голыми руками? — спрашивала Оксана и улыба­лась. Она уже знала, как правильно брать артефакты.

Кухарка считала Змееныша своим приемным сы­ном, что бы ни думали про это Слон и остальные, и очень переживала, когда мальчик исчез. Теперь она раз за разом просила Оксану пересказать, что было во время короткой встречи в лесном лагере.

— Взрослый, а? — подперев щеку пухлой рукой, опять спросила Варвара.

— Ага, — кивнула Оксана, хлебая горячий суп.

— А я его совсем мальцом помню. — Кухарка при­горюнилась. — Дети быстро растут, что в Зоне, что за Периметром... Ты вот, Оксаночка, как замуж выско­чишь да свово родишь — так сюда его привози. Чего он там увидит интересного в городах этих? А у нас лес, реч­ка, мутанты... Я его нянчить буду...

Оксана чуть не подавилась.

— Да я не скоро замуж собираюсь! — воскликнула она, отодвигая тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно.

— А картошку? — всполошилась Варвара.

— Да я уже сыта... а можно пирожки с собой? — Ок­сана погладила себя по животу. — Для них всегда место найдется.

— Да-а, говоришь так, а потом этот оболтус мои пи­рожки жует, — кивнув на стоящего у дверей Колобка, заворчала кухарка, однако поднялась и вытащила из плиты блюдо с теплой еще выпечкой. Обычно Варвара не баловала сталкеров пирогами, но ради Оксаны, кото­рая их очень любила, пекла чуть не каждый день.

На стол упала тень, они оглянулись — вошел За­точка.

— Варвара, Деляга со своими после обеда уходит, собери их.

Он осторожно посмотрел на девушку. Та со ску­чающим видом взяла пирожок, разломила и стала мед­ленно жевать, следя за хлопочущей кухаркой.

— Деляга? — Варвара всплеснула руками. — А чего ты так поздно говоришь? У них группа аж шесть чело­век, когда я успею все уложить?

— Да Слон только что приказ отдал. — Заточка топ­тался у дверей, не уходил. — Может, эта... помочь тебе как-то?

Кухарка, как раз достававшая из шкафа пакет пер­ловки, замерла с поднятыми руками.

— Да неужели поможешь? — удивилась она. — Вот сделал бы милость! Или если занят, так мог бы кого из свободных мужиков прислать. И чего бы раньше не со­образил никто, что Варваре тоже помощь нужна? Толь­ко н умеете приказывать: давай жрать, этих собери, тех обстирай... будто у меня рук столько, сколько у кровосо­са щупалец! — закончила она гневную тираду, выложив на стол несколько банок консервов. — На сколько они идут?

Оксана поднялась.

— Так я пойду, тетя Варя. Игнат обещал сегодня научить автомат разбирать.

— Иди, солнце, иди, — закивала кухарка, — мы тут и без тебя справимся, а ты отдыхай, каникулы у тебя все-таки...

Девушка выпорхнула из кухни, Заточка проводил ее тоскливым взглядом и оттолкнул протянутый Варварой пакет с крупой.

— Сейчас Филина пришлю, — процедил он, шагнув наружу.

День Оксана провела на стрельбище за кирпич­ным бараком — Игнат учил обращаться с оружием. Потом до ужина болтала с Варварой, ела со сталкерами и засиделась с ними до ночи, слушая рассказы про Зо­ну. Перед сном заглянула в кабинет под крышей водо­качки.

— А, Оксанка. — Слон ладонью накрыл бумаги, с которыми работал. — Как день прошел?

Оксана подошла к отцу, чмокнула в щеку.

— Ты опять колючий! — Она потерла губы. — Столько работаешь, что и побриться не можешь?

Слон пожал плечами, провел пальцем по подбородку.

— Некогда мне. Гость был сегодня, пока ты спала, военный. А ты чем занималась?

Девушка ходила по кабинету, заложив руки за спину и разглядывая картинки на стене, корешки книг на пол­ках — их было немного и все какие-то странные — «По­левой устав», «Уголовный кодекс»...

— Меня Игнат научил «калаш» разбирать, только собрать не получилось, там пружина такая тугая в этой... в затворной раме... как она называется?

— Возвратная, — сказал Заточка со своего табурета у окна.

Оксана глянула через плечо.

— О, привет, Заточка! Ты так тихо сидел, что я тебя и не заметила.

— Колобок тебя хорошо охраняет? — Слон побара­банил пальцами по столу.

— За дверью. — Девушка мотнула головой. — Ни на шаг не отходит. Папа, здесь же мне ничего не угрожает, зачем он мне в Лесном Доме?

Слон пожал плечами.

— На всякий случай. Ты уже спать?

— Ага, зашла спокойной ночи сказать. — Девушка подскочила к столу, присела на подлокотник кресла, обхватив Слона за шею, прижалась щекой к его виску. — Спокойной ночи.

Слон неловко погладил дочь большой мозолистой ладонью по волосам.

— Ты много спишь, — сказал он.

— Ну так что? — Девушка вскочила на ноги, распра­вила смявшуюся юбку. — Целый год в восемь вставать, потом целое лето не отоспишься. К тому же я читаю пе­ред сном, не сразу ложусь. Но вы ко мне все равно не стучитесь, — быстро добавила она, поправляя волосы. — Я не люблю, когда меня от книжки отвлекают.

— Тебе хорошо здесь? — спросил Слон, поймав ее за руку, когда Оксана уже шагнула к двери. — Не надо чего? Может, из-за Периметра что-то привезти? Ты го­вори, если надо, я организую...

— Не надо мне ничего, — поспешно отозвалась де­вушка. — Я спать. Спокойной ночи, папа!

Послав отцу воздушный поцелуй и не посмотрев на Заточку, Оксана выскочила из кабинета. Слон с по­мощником переглянулись.

— Всем довольна, — проговорил хозяин с вопроси­тельной интонацией. Заточка только кивнул — но сжал пальцы в кулак так, что ногти впились в кожу. Оксана упорно не замечала его — не из вредности, не из непри­язни, просто из равнодушия. И это было больнее всего. Заточка был для нее пустым местом, предметом обста­новки, просто исполнителем — бездушной приставкой к ее отцу.

Слон убрал ладонь с бумаг.

— Ладно, давай за дело.

Оксана, скинув одежду, надела длинную ночную сорочку, которая доставала ей до пяток — ночами здесь было довольно прохладно, — повесив на шею полотен­це, прошествовала через площадку в ванную. Когда де­вушка шла к отцу, Колобок стоял, прислонившись пле­чом к стене возле кабинета, и в той же позе он пребывал сейчас, только взгляд переместился на дверь Оксаниной комнаты. Когда Оксана появилась оттуда, взгляд сосре­доточился на ней.

— И не стыдно тебе? — привычно укорила Оксана. — Я тут, можно сказать, в неглиже хожу... Хоть бы отвер­нулся!

Телохранитель пожал плечами, не переставая же­вать и не отводя взгляда.

— Чё? — промямлил он. — Неглиже — это где? Девушка скрылась в ванной. Там она включила душ

на полную, почистила зубы над раковиной, подождала немного — и, замотав волосы полотенцем, вернулась в комнату.

Забыв запереть дверь на защелку, Оксана сорвала полотенце, швырнула на столик, чуть не уронив вазу со свежими цветами, которые каждый день приносил За­точка, вылезла из ночнушки, надела джинсы и толстов­ку, брезентовую куртку, проверила, лежат ли в карманах фонарик и нож.

А потом отставила стул и сдвинула фанеру, маски­рующую отверстие под окном.

Ночь была очень темная, низкие плотные тучи скры­ли луну, Оксана с двух шагов не могла различить деревьев. Она даже вытянула руку, чтобы не наткнуться на ствол.

И уперлась в грудь Змееныша.

— Ай! — Девушка отпрянула. — Напугал! Давно ждешь?

— Не жду, вышел встретить тебя.

— Но я раньше появилась, как ты узнал, что я иду? В этой темноте ничего не видно! Вдруг кто-то из отцов­ских сталкеров сюда припрется? Вот весело получилось бы! То есть наоборот... — Оксана поежилась: ветер дул прохладный.

— Я узнал твои шаги, — серьезно ответил Змееныш и взял ее за руку. —- Я всегда буду знать, когда ты идешь.

Оксана рассмеялась было, но сразу смущенно за­молчала. Ветер постепенно разгонял тучи — сквозь чер­ную завесу проступила луна, и стало немного светлее.

— Хочу увидеть ночную Зону. Покажи мне! — Де­вушка потянула Змееныша в лес.

— Не беги так, — он мягко остановил ее. — По Зоне днем нельзя бегать, а ночью еще опаснее.

Но Оксана, высвободив руку из его пальцев, при­пустила по тропинке.

— Не догонишь! — крикнула она.

Девушка пробежала между деревьями, и тут ей на ум пришла Забавная идея напугать Змееныша. Она тихо нырнула в ближайшие кусты, притаилась, вслушавшись в тишину. Затем, разводя руками ветви, пошла в глубь леса, ступая осторожно, чтобы не хрустнул под кроссов­кой сучок. Страшно не было — Лесной Дом недалеко, да и Змееныш где-то рядом... Оксана до сих пор не пони­мала, насколько опасно в Зоне, не придавала значения словам Слона и других сталкеров, когда они остерегали ее: она привыкла, что с ней-то ничего плохого случиться не может.

Подальше отойдя от кустов, девушка огляделась. Теперь надо вернуться к тропе, отыскать Змееныша и выпрыгнуть к нему, крикнув что-то вроде «Бу!».

Так, а где тропа?

Девушка покрутила головой, пытаясь сориентиро­ваться, и поняла, что не помнит, откуда пришла. Пока пробиралась по чаще, несколько раз поворачивала, об­ходя раскидистые елки, перешагивая полусгнившие стволы повале