Нас тряхнуло, и машина быстро пошла на снижение.
- Так бойцы, начинаем работать. Быстро занимаем периметр на точке. Огонь по всему что движется, но не похоже на учёного, это понятно? Хоть пророк Моисей перед глазами предстанет. Нет, Петро, своих там быть не может. Выполнять приказ.
Вертолёт упёрся колёсами в землю, боковая дверь распахнулась. Ветер взъерошил волосы на моей голове. Там, снаружи, гремела отвесная стена чудовищного ливня. В паре десятков метров поодаль в свете молний выросло из земли приземистое мрачное строение. Рассмотреть подробности не представлялось возможным. Казалось, мы в самом центре бушующего шторма. Один за другим, в считанные секунды бойцы во главе с Кондратовым оказались по щиколотку в жидкой грязи. Я включил камеру, стараясь не упустить ни единой мелочи. Именно здесь и сейчас творилась кульминация моей будущей статьи. "С автоматами наперевес отважные бойцы устремились к строению", – статья вырисовывалась сама собой. "Кто-то поскользнулся и во всю длину распластался на мокрой траве", - Так, это вычеркнуть. Николай первым достиг строения и, как мне показалось, постучал в тяжёлую металлическую дверь. "Дверь неспешно отворилась, и из мрачного проёма выглянул жуткий монстр", - тьфу ты, фантазия расшалилась. Кажется, он что-то кричал, я не мог разобрать ни слова. А потом сильнейший поток воздуха поднял с земли влагу, и строение с солдатами скрылось за непроницаемой стеной атмосферного шторма.
Их не было. Шли томительные минуты ожидания. Я не знал что делать. Временами казалось, что где-то там, за водной преградой, загораются всполохи пламени. Иногда до моих ушей долетали звуки выстрелов. Хотя, возможно, всё это мне только казалось. Может лучше сходить проведать? Секунду спустя сам усмехнулся этой бредовой идее. Что я смогу там сделать, один, без оружия? Да и камера промокнет…
Неожиданно из дождя показались трое бойцов. Двое буквально тащили третьего, истекавшего кровью, но двигались очень быстро. Следующими я увидел двоих незнакомцев в зелёных скафандрах, один из которых заметно прихрамывал. Замыкали цепочку Кондратов и ещё двое. В вертолёт грузились оперативно. Дав несколько автоматных очередей в пустоту, Николай спешно захлопнул дверь, вскинул ладонь в мою сторону в запрещающем жесте.
- Интервью на базе. Потом, я сказал! Взлетаем, быстро!
- Товарищ полковник, может, обработаем точку крупным калибром?
- Отставить! Быстро на базу, у нас раненые!
- Есть! База, это ноль-сорок, наши отстрелялись, возвращаемся.
Пилотов не пришлось уговаривать, через несколько секунд мы были уже высоко над землёй, у самых истоков неистового шторма.
- База, это ноль-сорок… Тьфу ты! Проверь там передатчик, базу не слышно.
- Да брось, сам знаешь, как здесь аномалит…
Учёные, сняв шлемы, оказывали первую помощь раненому. Полковник смотрел в пол. Кто-то нервно тёр ствол своего АК. Петро тяжело дышал, уставив безумный взгляд в стену напротив. Автомат, с которым тот до сих пор не расставался, сжимали побелевшие пальцы. А я, я терзал себя вопросами. Пытался глядеть в иллюминатор, как бы силясь углядеть порождённых моим воображением страшных чудовищ, прыгающих, гигикающих, и машущих кулаками нам вслед. Но там ничего не было видно. Тысячи кубометров воздуха во все стороны вокруг нашего надёжного укрытия были во власти непогоды. Именно так начался наш полёт в никуда. На все двадцать процентов.
У каждого бывают моменты, когда вся жизнь проносится перед глазами. И в этот миг ты на несколько мгновений зависаешь на критической точке между небом и землёй. Всё смешивается в одну непрерывную картину - визг, скрежет алюминия, крики отчаяния, искорёженные лопасти тяжёлой боевой машины. Этот миг так ничтожно короток, что ты не успеваешь даже испугаться, во всей полноте ощутить удушающий, животный ужас. Крики, визг, скрежет. Электрические разряды. Тяжёлая бронированная дверь отделяется от цельной металлической конструкции и исчезает где-то там, в серой ревущей пустоте. И ты уже не различаешь, где право, а где лево. Где верх, а где низ. Всё смешалось. Все сущности, все понятия, все мысли и крики - всё быстро закручивается в один тугой ком. А потом тот взрывается изнутри, разбрасывая во все стороны миллиарды осколков. А что дальше? Тишина… Добро пожаловать в твой персональный ад.
2. Твой персональный ад.
Я медленно иду по тёмным лабиринтам. Ноги по колено в мутной воде. С потолка срываются капли и растворяются у моих ног сгустками синего пламени. Во все стороны уносятся тоннели боковых ответвлений. А за ними ещё и ещё. Сотни и тысячи. Все как один. Сначала пытаюсь считать повороты, но потом понимаю, насколько это бесполезное занятие. Я никогда отсюда не выберусь. Стены вокруг меня сонно шевелятся. Они живые. В одних тоннелях из стен тянутся ко мне руки, пытаясь схватить и подтащить поближе, чтобы… В других я вижу лица, застывшие в страшных гримасах. Глаза навыкате, напряжённые скулы, оскаленные зубы. Каждая морда зовёт к себе.
- Остановись. Сдайся! Зачем тебе это? Иди к нам-м-м…
Одни тихо шепчут, другие срываются на высокий, противный визг. Они хотят чтобы я навсегда остался здесь. Они вожделеют новой крови. Они жаждут новых страданий. Лица искажаются, окончательно теряя человеческие черты. Это уже не люди. Это жуткие нелюди. Монстры, чудовища, демоны - этих слов ничтожно мало, чтобы описать их. Я всё так же бреду по тёмным тоннелям, из последних сил пытаясь бороться с жутким, нечеловеческим страхом, клином вставшем в охрипшем горле. И тут происходит самое страшное. Я чувствую, как из воды карабкаются вверх по моим ногам маленькие создания. Их движения напоминают движения сороконожек. Тысячи и тысячи сороконожек. Я чувствую, дно буквально кишит ими. Я иду, невольно наступая на них. Но не могу раздавить ни одну тварь. Каждая, извиваясь с жутким шипением, выскальзывает из под моих ботинок и проворно ползёт вверх, перебирая сотнями острых ножек. С моих губ срывается истошный вопль. Получив полный контроль над телом, инстинкт самосохранения, подгоняемый паническим страхом, несёт меня вперёд. Я поскальзываюсь и падаю в воду, и сотни жутких кровожадных тварей поднимаются по моим рукам. Это трудно передать словами. Я готов. Я почти готов сдаться. Я готов заплатить любую цену, только бы это поскорей закончилось. Только бы поскорей закончилось… Но что-то внутри ещё борется. И я поднимаюсь, пытаясь стряхнуть их с себя, и несусь вперёд, и гулкое эхо шлепков по воде разлетается во все стороны по мрачным коридорам. Я бегу. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Где-то далеко впереди маячит пучок яркого света. Это придаёт мне новых сил и я несусь навстречу спасительному сиянию. Руки вырываются из стен, срывая с меня клочья одежды и куски кожи. Цепкими когтями вырывают из меня целые пучки судорожно пульсирующих окровавленных мышц. Но я не чувствую боли. Я движим одной целью - освободиться. И под демонический визг тысяч голосов обитателей стен я покидаю лабиринт.
Пол под ногами исчезает и, окутанный со всех сторон нестерпимым сиянием, я стремительно падаю вниз. Вниз.
Надо мной, на низкой высоте, быстро пробегают тяжёлые свинцовые тучи. Дождя нет, но трава под рукой мокрая. Там, в вышине, тучи закручиваются по спирали и уходят куда-то вверх, где громыхают сильнейшие электрические разряды. Где-то в глубине шторма раздаётся отдалённый взрыв и из самого центра воронки падает на землю луч солнца. Всё тело отзывается тупой болью на попытку пошевелиться. Непроизвольно с моих губ срывается тихий протяжный стон. А вместе с ним постепенно возвращается память о недавних событиях. Но как я оказался здесь? Последние события после взлёта – как смазанное чернильное пятно в памяти. Может, я уже мёртв?
Я пытаюсь пошевелить руками. Вроде, всё цело. Не без труда переворачиваюсь на живот, а затем поднимаюсь на колени. Меня окружают невысокие холмы, покрытые бурой пожухлой травой. Со всех сторон к низине подступает лес, за которым ничего не видно. Где я? Выворачиваю наружу свои карманы. Пусто. Ничего нет, кроме старого компаса. Что ж, и это уже неплохо. За деревьями на юго-востоке виднеются серые развалины каких-то строений. Двинусь туда. Нужно только добраться… Наверное, сейчас наша команда далеко отсюда. Каждый шаг отзывается острой болью в правой ноге. Наверное, им всё-таки удалось выжить. Каждый вдох как будто в горло заливают расплавленный свинец. Ужасно хочется пить. Да и в желудке с утра маковой росинки не было. Сколько сейчас времени? Наверное, ближе к вечеру. Поднимаюсь на вершину невысокого холма. И тут моему взору открывается нечто. От меня до леса тянутся такие же унылые холмы. Небольшое озеро в низине. Отсюда видно, что вода в озере неестественно бурая, а на поверхности плавают большие пузыри. А от меня и до самого водоёма тянется полоса разрытой и выжженной земли. Вокруг нерукотворной траншеи беспорядочно раскиданы чёрные ошмётки какой-то массы. А в самом конце, в нескольких метрах от воды - неестественно искорёженный, выгоревший дотла остов боевого вертолёта. Смолисто-чёрный едкий дым поднимается от изломанного и изодранного в клочья скелета вертолёта и медленно растворяется на полпути к низкому, безлико-серому небу…
Подобно тяжёлому лому, в пределы мозга врубается осознание факта. Что бы с нами не произошло, никто кроме меня не пережил этого.
Я совсем один. Никто не знает где я. Никто не придёт на помощь. На меня обрушивается волна чёрного пессимизма. Остаётся лишь слабая надежда, что границу мы пересекли. Что мы УСПЕЛИ выбраться из Зоны. Но, где бы я ни находился, сейчас лучше не сидеть на месте. Лучше идти. Куда подальше отсюда. К тем зданиям, что виднеются за лесом.
Пытался идти быстро, насколько это возможно. Боль потихоньку унималась, но очень хотелось есть и пить. Несмотря на жажду, решил держаться подальше от озера. Через полчаса вошёл под тенистый полог леса. Над моей головой навис плотный ковёр тяжёлых листьев, через который с трудом пробивался серый день. Расцарапывая руки о мокрый колючий кустарник, я пробирался к заветным зданиям. Правда, отсюда их не было видно, и я как мог, пытался не сбиться с заданного направления. Несколько раз падал. Сильно расшиб и без того битую коленку и получил множество синяков и царапин. Промок и продрог насквозь.
Несмотря на трагичность и опасность всей ситуации, во мне твёрдо засел другой человек. Этот некто с самого начала направлял мои действия в нужное русло и, крепкой рукой держа подлый страх за горло, не давал расплескаться переполненному ведру эмоций. Однако я понимал - стоит немного ослабить хватку, и панический ужас полностью подчинит себе моё сознание. Вокруг тишина. Ни единого дуновения ветерка. Ни единого шелеста листьев. Не знаю точно, сколько я так брёл, наверное, около часа. И тут я услышал отдалённый вой. Долгий, печальный вой. Кто бы это ни был, он находился достаточно далеко, но было в этом грустном звуке нечто такое, что заставляло инстинктивно искать глазами потенциальное укрытие. Протяжный и печальный вой. Я остановился и прислушался. Затем двинулся вперёд ускоренными темпами, раздвигая руками непокорный кустарник, который, как казалось, всеми силами пытался оставить меня в этом мрачном лесу навеки. Несколько минут тишины, и вой повторился. Я невольно вздрогнул и прибавил темп. Что это? Волк? А чёрт его знает… Хотя, может, он самый и есть. В случае чего можно попытаться залезть на дерево. Впереди что-то мелькнуло. Кажется, просвет между деревьями. Через несколько минут убедился в своей правоте - за дальними деревьями отчётливо виднелся кусок вечереющего неба и, кажется, какие-то строения. Слава Богу, достаточно близко. И этот волк, кажется, угомонился. В «подтверждение» моих слов, через мгновение вой повторился. На этот раз гораздо ближе. А ещё через секунду я подвернул ногу и рухнул на землю. Заставив себя подняться, рванул вперед, что было сил. Правая нога отзывалась болью в районе щиколотки, но остановиться я не мог. А не так далеко сзади кто-то уже проламывался через кустарник. Страх заставил меня бежать быстрее. И тут я вырвался из мрачных объятий леса. В паре сотен метров впереди, за ржавым забором из металлической сетки, высились несколько бетонных строений.
- Помогите!
Я не сразу понял, что это был мой собственный крик.
- Помогите!!
До комплекса осталось не меньше сотни метров, а я чувствовал, как силы быстро покидают моё тело. А за спиной слышалось чьё-то хриплое дыхание.
- Мать вашу, кто-нибудь, сюда все, УБИВАЮТ!!!
Мне было уже всё равно, что кричать. Это был последний вопль отчаяния. Этот ужас стал невыносим. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из горла. Ноги подкашивались. В глазах рябило. Впереди я уловил какое-то движение.
- Ложись!
Не знаю, мне ли кричали. Я без сил шлёпнулся лицом в мокрую траву. А затем последовало несколько выстрелов. Злобный рык. Где-то совсем рядом от меня зарылась в землю пуля. Что-то тяжёлое глухо шлёпнулось на землю. Чей-то голос.
- Ф-у-у, здоровый, падла! Ни разу таких не видел.
На секунду всё смолкло, а затем я услышал торопливые шаги. Они приближались.
- Ты как, парень, живой?
Чьи-то цепкие руки перевернули меня на спину.
- Ёперный театр, дружище, ты откуда, с луны свалился? Ни комбеза, ни защиты, ни хрена вообще нет! Эй, ребят, пойдите, посмотрите кто тут у нас!
Надо мной, на фоне алого закатного неба, склонились несколько. А может это не небо красное, а кровь, залившая глаза?
- Во блин камикадзе!
- Никак бандюки обворовали!
- Ты как сюда попал, боец?
- Пить… - всё, что я смог выдавить из себя охрипшим голосом.
Кто-то помог мне подняться. Меня тошнило. В глазах всё плыло. В горло как будто насыпали битого стекла. Очень скоро мы оказались в каком-то помещении. В самом центре горел костёр. В воздухе плясали искорки, а на стенах дрожали причудливые тени. Над огнём висел походный котелок, от которого по всему пространству разносился приятный запах горячей пищи. Только сейчас я понял, как же я проголодался. Матрас, на который меня уложили, был тонкий и испускал неприятный запах. Но сейчас он мне казался райским ложем. Кто-то протянул фляжку с водой. Напившись и наевшись вдоволь, я расслабился и только тогда позволил себе осмотреться. Всего моих спасителей было пятеро. Все были достаточно молоды, старшему я бы дал не больше тридцати. Именно он застрелил хищника.
- Меня Фёдор зовут, можно просто Федя. Кликухи пока нет, не заслужил ещё. Мы все здесь недавно. Но держимся вместе. А иначе никак, в Зоне сгинуть ничего не стоит. А вообще, повезло тебе, парень, что ты на нас вышел, а не на кого-нибудь другого. Ублюдков нынче развелось… Вот, два дня минуло, как от одних чертей отбивались. Еле отбились. А теперь ты рассказывай. Уж очень мне и ребятам интересно знать, как ты в таком виде тут оказался.
Я начал свой рассказ. Меня слушали внимательно, только изредка перебивая, чтобы переспросить. Когда я закончил, лица парней выглядели несколько удивлёнными.
- Вот так новость! С неба, говоришь, упал? Ну, думаю, стоит это отметить!
На импровизированном столе появилась бутылка водки, стаканы, палка колбасы и даже маленький кусочек сыра - судя по всему, местная роскошь. Никогда в жизни не пил, но в этот раз решил не отказываться. И через несколько секунд в моём горле заполыхало. Жидкое пламя медленно перетекало вниз, в желудок. Поблагодарив ребят, лёг на матрас. По всему телу разливалось приятное тепло. Сон сморил моментально.
Я проснулся среди ночи, по крайней мере вокруг было темно. В нашем помещении, представлявшем собой бывший гараж, тихо тлел костёр. Спали все, кроме Фёдора. Тот сидел, оперевшись спиной на стену. В руках держал двустволку.
- Что, не спится? Привыкай, такое на первых порах почти с каждым Зоне. То бессонница мучает, а то и средь бела дня в обморок грохнешься. А бывает, кажется, что за тобой кто-то следит, а то и за спиной крадётся. Обернёшься - никого. А в таких вот заброшенных комплексах боковым зрением иногда силуэты несуществующих людей ощущаешь. Знающие люди говорят - подглючивает. Привыкай.
- Да как-то не очень тянет привыкать. Мне бы выбраться отсюда.
- Оно понятно. А сам то как на том вертолёте оказался? На военного ты, гляжу, не очень-то похож.
- Журналист я. Думал статью о Зоне написать. Вот и увязался с ними. Хотел глянуть, что там, за кордоном.
Федор усмехнулся.
- Вот и посмотрел. Что тебе сказать? Дурак ты, парень. Сюда с такими амбициями не суются нормальные люди. Сюда идут психи конченные вроде нас, либо твари оскотинившиеся вроде тех, что мы два дня назад в землю-матушку укатали. Тебе-то ещё повезло. А так, в лучшем случае - сразу в цинковый гроб, а в худшем, ещё помучаешься перед смертью. Ты стрелять-то хоть умеешь?
- Да нет, вроде…
Мои слова совсем развеселили сталкера.
- Не, ну я не могу! Расскажу ведь кому-нибудь, на смех поднимут. Ладно, вот тебе игрушка, сталкер-убегалкер - Фёдор веселился от души, протягивая мне пистолет, - Держи, говорю! Мало ли что, мож эта штука тебе жизнь спасёт. Пистолет Макарова, модернизированный. Смотри, значит, цепляешь здесь, достаёшь обойму. Назад вставляется просто. Тянешь затвор до щелчка, отпускаешь - пистолет заряжен. Вот это - предохранитель. Оружие с него не снимать, пока стрелять не вздумаешь. На-ка, попробуй повторить. Хорошо, держи всегда с собой, даже если спать ложишься. ОСОБЕННО если спать ложишься! Это понятно? Завтра пойдёшь с нами. Мы всё равно к границе собирались, там цены на хабар выше. А оттуда уже до внешнего периметра рукой подать.
- Спасибо. За всё.
- Да брось. Рано ещё благодарить. Днём предстоит тяжёлый переход, спать будет некогда. Так что высыпайся, пока время есть. Я вот сейчас тоже на покой пойду.
Фёдор достал из-за пазухи увесистый болт, поподкидывал на ладони, и, недолго думая, запустил одного из спящих товарищей. Сталкер моментально поднял голову, схватился за оружие, испуганно озираясь. Недовольный и в то же время вопросительный взгляд остановился на Фёдоре. А тот, казалось, веселился от души.
- Ой, прости, Молодой! Мне почудилось, что ты - аномалия! Вэйк-ап, твоя очередь караулить.
* * *
Казалось, я проспал всего несколько минут. Меня разбудили шум и крики. Когда открыл глаза, костёр был потушен, а на улице стояла темень.
- У них там Лысый! Если на подмогу не пойти, ему совсем трындец придёт!
- Если пойдёшь, тебе тоже придёт! - Фёдор повернулся ко мне, - Паря, подымайся, вояки атакуют!
Фёдор с товарищем сидел возле стены около открытых дверей гаража, ещё двое - с другой стороны. На улице было пасмурно. Я отчётливо слышал рокот вертолёта. Где-то неподалёку слышалась стрельба. Чуть издали на неё отвечали сразу несколько автоматных очередей.
- Тишина. Лысого, кажись, убили. Мать их, суки зелёные!
- А чего они стреляют? - я не понимал происходящего.
- А того, мля, что пострелять им, наверно, захотелось! Суки! Козлы! Уроды!
Фёдор на секунду выглянул из гаража.
- Плохо дело. Идут туда, откуда Лысый стрелял. А значит, скоро и нас накроют. Уходить надо, парни.
- Фёдор, они Лысого кокнули. Ты вот так просто возьмёшь и уйдёшь? Где твоя гордость, Федя?
- Какая на хрен гордость?! О чём ты говоришь? Они нас положат, как и Лысого! Где тогда будет твоя гордость, Чумазый? В гробу цинковом, вот где! Идём, пока не поздно! Ни одна гордость не выше жизни.
- Для меня принцип - главнее. Я остаюсь, Федя. Ты иди.
- И я тоже. - сидевший рядом с Чумазым подал голос.
- Да чтоб вас всех… Нет смысла в вашей смерти, ребята! Нет и никогда не будет! Лысый поплатился за свою горячность. Он сам знал куда идёт! Ты же помнишь, у него личные счёты с вояками.
- Значит, и у меня теперь с ними личные счёты. Ты знаешь, он мне как брат был. Ты иди, выводи отсюда Молодого и этого вэдэвэшника поневоле. Они без тебя в Зоне совсем сгинут. Им эта мясорубка ни к чему.
- Парни…
- Иди, я сказал! А мы ещё, может, отстреляемся. Положим парочку ихних, они хвост и подожмут, все ж, суки, ссыклявые, как один. Авось ещё свидимся.
Фёдор стоял. На лице выражалась внутренняя борьба. Он мог остаться, и вместе с собой, возможно, загубить две лишних жизни. Либо он мог оставить товарищей, но увести отсюда двоих - меня и Молодого. О его жизни речь не шла, сейчас на его плечи давила тройная ответственность.
- Ладно, Чумазый, прав ты. Ни к чему парням всё это. Эх, ребята…
- Ты брось эту фигню сентиментальную! Иди, давай! Стой! Возьми мой жетон. Так, на всякий…
Фёдор смерил Чумазого многозначительным взглядом, но жетон принял. Мы втроём бросились к задней стене гаража. Деревянная прогнившая дверь вывела нас в коридор, ведущий на восток. Слева и справа тянулись ряды дверных проёмов, за которыми открывались серые однообразные помещения, некоторые из которых тускло освещались проёмами окон. Во всех комнатах царила полная разруха - мебель и прочая утварь были в большинстве своём поломаны и беспорядочно разбросаны по полу.
За спиной зазвучали выстрелы. Там шла битва. Нет, бойня. Казнь. Мне до сих пор с трудом верилось, что это делают люди, с которыми я мог видеться до прихода в Зону и, более того - неплохо общаться. Каждый из них готов был нашпиговать меня свинцом только потому, что я не был одет в камуфляж. Анатолий был прав. Здесь другой мир и другие правила. Фёдор бормотал себе под нос что-то неразборчивое. Вдруг он резко остановился возле проёма слева. Затем, по одному, мы медленно вышли во внутренний дворик, над которым склонились два этажа здания. Фёдор упёр приклад в плечо.
- Какая-то херня здесь творится. Нутром чую…
Начинало светать. Тем временем где-то далеко в небе полыхнул синий разряд, а на бетонную плитку упали первые тяжёлые капли - предвестники зарождающегося шторма. Фёдор начал карабкаться по пожарной лестнице, как бы ненарочно оказавшейся именно здесь. Затем полез я. Это давалось не без усилий - металлическая сварная конструкция, изрядно тронутая ржавчиной, успела намокнуть. Я смотрел прямо перед собой, на унылую кирпичную стену. При любой попытке поднять голову глаза заливало водой. Фёдор, до этого державший на прицеле выход во внутренний дворик, помог мне подняться на крышу. И не зря - сорваться вниз ничего не стоило.
- Давай, Молодой, поднимайся!
Младший неуверенно полез вверх. А вместе с тем я увидел странное преломление воздуха на бетонной площадке внизу. Непонятное явление напоминало раскалённый воздух над костром. Сначала думал, показалось. Но нет, оно двигалось. Тут оно оторвалось от земли и я на секунду увидел жуткое существо. Оно схватило Молодого за ноги и потащило вниз.
- Мать твою, это ещё что за чёрт? Молодой, поднимайся, я тебя прикрою, - Фёдор выстрелил по дворику несколько раз, но существа и след простыл.
Оно просто растворилось в воздухе… Молодой с трудом поднялся на ноги. Кажется, у него были переломы. Я увидел это нечто в потоке грянувшего ливня. Оно было абсолютно невидимо, но капли воды не могли просочиться сквозь тело и оставались на поверхности кожи. По строению оно напоминало человека, но было в нём что-то дикое. Я бы даже сказал, первобытное. Меня сковал ужас. Я не знал что делать. Фёдор что-то кричал, но я не слышал, что именно. Всё моё внимание было приковано к происходящему внизу. Это было ужасно, но отвести взгляд, не смотреть было выше моих сил. Молодой поднялся на ноги и сделал несколько выстрелов в пустоту. Ни один не попал в цель, а оно как будто играло с ним. Не как ребёнок с любимой игрушкой. Как кошка с мышью, перед тем как съесть. Как ненормальная девочка, отрывающая кукле голову. Оно на миг возникло из пелены дождя перед самым носом Молодого, нанесло удар, а затем опять скрылось. Сталкер опустошил обойму, стреляя куда попало. А когда начал перезаряжать пистолет, оно материализовалось за его спиной. Никогда до этого я не видел смерть. Молодой умер быстро.
- М-мать твою… - только и смог вымолвить Фёдор дрожащим голосом.
Он сделал ещё несколько выстрелов, но тремор в руках сыграл свою роль - Монстр благополучно скрылся в тёмном дверном проёме, утащив за собой бездыханное тело. При любых других условиях, в нормальной жизни, я бы изрядно струхнул, и, быть может, грохнулся бы в обморок. Но сейчас и здесь происходило совсем другое. Все мои чувства и эмоции как будто разом атрофировались.
- Что? Что оно с ним сделает? Зачем он ему нужен?! - я услышал свой охрипший голос.
Небо ответило мне оглушающим раскатом грома. Я был полностью деморализован. Не знаю, был ли Фёдор в шоке, но способности принимать решения он не утратил. В этот раз его голос звучал достаточно твёрдо.
- Пошли. Надо убираться отсюда, пока не поздно.
Вокруг меня разверзся апокалипсис. Он везде - в каждой молекуле воздуха, в каждой частице бетона под ногами. В каждой капле воды, что срывается с небес и насмерть разбивается о бесплодную землю. В небе над базой, уперев вниз холодный луч прожектора, рокочет гигантская птица смерти. А по земле рыщут волки, вооружённые до зубов - пытаются напасть на наш след. Меня накрывает волна чёрного пессимизма. И пусть. Только в таком состоянии возможно ощутить, всей душой осознать, прочувствовать Зону. Не зону отчуждения при ЧАЭС, нет. Зону кромешного ада. Отсюда, с этой точки континента Евразия, начинает рушиться мир. Трещит по швам, лопается, рассыпается в осколки. Добро пожаловать. Здесь больше нет жизни. Здесь больше нет мира, любви и спокойствия. Здесь начинается наш общий конец. Хаос в процессе. Здесь жизнь бьётся в агонии. Здесь ломаются моральные устои нормального общества. Здесь всем нам не по-детски рвёт башню. У нас больше нет ничего. Только алчность, жажда жить. На этой мёртвой территории человек человеку волк и собака. Мы все - сраные вояки падшего мира, каждый из которых за бронекостюмом и суровым выражением лица скрывает желание видеть чистое небо над головой. Я говорю "мы" потому что теперь я уже часть этой системы. Системы, запрограммированной на самоуничтожение. И неважно, хочу я быть её частью, или нет. Ничего уже не важно. Я, как и всё здесь, тону в гигантском чёрном водовороте. Жутко хочется глотнуть свежего воздуха.
А между тем, местное мёртвое небо поливало стонущую израненную землю галлонами влаги. А мы галопом неслись по бетонным крышам заброшенных серых строений. Мы - две голодные крысы, спешно покидающие тонущее судно. Сегодня погода на нашей стороне. И чем больше тошнит небеса, тем больше у нас шансов выжить. Свети здесь солнце, мы бы уже лежали, забрызгав крышу кровью под аккомпанирующий рокот крупнокалиберного авиационного пулемёта. Но не сегодня. Сегодня гигантская стрекоза смерти, рассерженно жужжа, носилась кругами над базой, не видя пищи. А пища вовремя укрывалась за выступавшими то здесь, то там вентиляционными трубами, пригибалась, пряталась.
Фёдор поскользнулся на мокром бетоне и шлёпнулся на спину.
- Всё, не могу больше… - закрыл лицо руками, - Они все мертвы. Все.
Никто не застрахован от тяжёлых эмоций. И никто не скажет наверняка, под силу ли ему будет их преодолеть, когда наступит время. Я не могу сказать, что Фёдор производил впечатление слабого человека. Не могу даже сейчас, видя, как его ломает. Я протянул ему руку.
- Поднимайся. Нам надо уходить.
Он не ответил. Кто был я в данной ситуации? Ведомый. Не знающий что делать. Не знающий куда идти. Ни черта не знающий. Я просто покорно следовал за своим проводником, во всём доверившись ему. Моя жизнь была полностью в его власти. Он мог бы нас отсюда вывести. Но сейчас его ломало. Не знаю, как давно он здесь. Не знаю, сколько ужасов ему пришлось повидать. Но, наблюдая его сейчас, полагаю, немало. Всё что он знал и видел, старательно пряча в глубинах души, откладывалось, и вот сейчас нашло выход на поверхность. Он стоял над пропастью. Он готов был сдаться и упасть вниз. Упасть вниз и потянуть меня за собой.
- Фёдор, поднимайся. Нам надо идти, Фёдор.
Сейчас всё зависит от меня. Если сдамся я, мы оба сорвёмся вниз.
- Поднимайся Фёдор! Нас вот-вот найдут.
- Иди без меня, парень. Я устал. Я не хочу всего этого. Не хочу. Иди. Дай мне спокойно тут сдохнуть. Молодой… Он даже…
Надо что-то делать. Сейчас ему нужна хорошая встряска. И тут я понял, что надо делать. Я склонился над Фёдором, приподнял за грудки и заорал прямо в лицо.
- Поднимай жопу, сука!
Затем с размаху двинул в челюсть. Не могу сказать, что у меня сильный удар, но и тот возымел своё действие. Фёдор подскочил на ноги, буквально испепеляя меня ненавидящим взглядом. Кулаки были сжаты.
- Ах ты…
Но тут его лицо расплылось в ухмылке.
- Ах ты чёртов сукин сын!
И расхохотался, подняв голову к зловещему небу. Небеса ответили ему тяжёлым раскатом грома и паутиной ярких вспышек где-то над западным лесом. Теперь он выглядел родившимся заново.
- Ладно, паря, рвём когти. Глядишь, ещё выберемся живыми.
Шлёпнувшись с лестницы в мокрую вонючую грязь у восточной стены здания, засеменил за Фёдором, превозмогая боль во всём теле. Потрескавшаяся асфальтированная дорога, окаймлённая битым бордюром, полоска земли, заросшей непонятной травой, и мы у сетчатого забора, по верху которого извивались лохмотья колючей проволоки. Сначала хотел свернуть и поискать лазейку в металлической сетке, или подкоп. Но, видя, как проворно преодолевает этот отрезок пути мой спутник, я полез за ним. Несмотря на изодранную в клочья одежду, несмотря на глубокие царапины на руках и ногах, на рваные раны на лице, защищая глаза, я упорно прорывался сквозь проволоку. Я хотел жить.
Дорогу нам преградил тёмный занавес леса. Жутко не хотелось снова туда соваться. Но, мнимая опасность куда приятней реальной, сидящей сейчас на хвосте. Эх, была – не была… Мы вступили под мрачный полог. Раннее утро ещё было в своих правах, шёл дождь, над лесом стояли туманные сумерки. А под его естественным занавесом вообще было ни черта не видно. Фёдор преднамеренно не стал включать фонарь. Мои раны кровоточили, синяки и ссадины занудно свербили. Адреналин постепенно растворялся в крови. Несмотря на полноценный сон, я чувствовал себя абсолютно выжатым. Мы брели долго, может, час или два - я совсем потерял счёт времени. Ноги переставали слушаться, а мы всё шли и шли. Наконец силы окончательно оставили моё истерзанное тело и я рухнул на ковёр мокрых листьев. Фёдор присел рядом.
- Ничего, братишка, такое бывает. Ты уже немало повидал, но должен признать, держишься молодцом. Отдохни. Сейчас мы ушли достаточно далеко, чтобы они нас нашли. Да они в лес-то хрен когда сунутся, ссыклявые все, как один. Только и могут, гниды, что на вертушках кататься и беспределить, суки позорные… - последние слова были исполнены шипящей неистовой злобы.
Мой взгляд, попривыкший к темени, выхватил руки Фёдора, закрывшие лицо. Мой спутник замолчал. Временами я воздух сотрясали тяжёлые мужские всхлипывания. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мой проводник подал голос. Голос был твёрд. От недавних страданий не осталось и следа.
- Сейчас около семи утра. Через час-полтора совсем рассветёт. По моим подсчётам, к тому времени мы выйдем к "железке". Относительно спокойный участок. По "железке" километров пять на юг - там будет станция и при ней деревенька. За деревней поворачиваем опять на восток, проходим лесок небольшой, а за ним… Лафа, короче. Солнышко светит, птички поют, собачки по полям да по лугам носятся, гадят от радости, новички в песочницах играются, а вокруг ходят гопнички и люлей всем по очереди прописывают. Красота… Если последних вниманием обделить, то вполне мирный район - хоть разденься и загорай. А там у любого встречного спросишь где кордон, он тебе с радостью укажет, откуда полчаса назад сам вышел. Аномальная активность отсюда и до самой границы – минимальна. И в этом часть нашего везения, которого не так много. Ты мотай на ус, пока я рассказываю. Постигай географию. Случиться может всякое, но одно я тебе могу обещать - вытащу я тебя отсюда живым и здоровым. И гореть мне на АЭС, если не вытащу! Четверых я уже потерял. Один из них на моей совести. Молодой меня теперь до конца дней моих терзать будет. Но тебя я Зоне не отдам. Любой ценой, хоть ценой своей жизни, но вытащу!
Мне было его жалко. В плотных сумерках леса лица было не разобрать, но по голосу всё было понятно. Тяжёлые страдания кипели внутри него. Разрывая его своими чёрными лапами, пытались вырваться наружу. Хоть и незаслуженно, но в смерти своих товарищей он винил себя.
- Ты мне как брат теперь. Последний, кто у меня остался на этой чёртовой земле, будь она трижды проклята!
Сталкер совладал со своими эмоциями и не дал им снова вырваться наружу. Он лишил себя этого права. С этого момента, кроме ответственности за мою шкуру, он водрузил на свои плечи ответственность за своих падших товарищей. И если выйдет отсюда со мной, тогда и они успокоятся -