Владимир Лебедев, Анатолий Москаленко - «Исход»
Бабочка села человеку на ухо и принялась потирать мохнатые лапки. От невесомых прикосновений по телу побежали мурашки. Ежик волос встрепенулся и потянулся навстречу легкому колыханию воздуха. Между тем красавица, раскручивая хоботок, пробовала мельчайшие капельки пота с ворсинок на ушной раковине. Однако «нектар» не отвечал требованиям ее изысканного вкуса. Не теряя надежды найти пищу, бабочка неспешно перебирала лапками, раз за разом пробуя хоботком влажную поверхность. В конце концов, мужчина не выдержал щекотки и резким движением смахнул крылатый цветок. Бабочка поняла, что ошиблась. Что серая громада никакой не цветок экзотической формы, и даже не дерево, в листьях которого ей еще предстоит отложить потомство. Удивленная, она выполнила пируэт над любопытным объектом, а затем поднялась ввысь и исчезла…
Человек проследил за ее полетом. Он уже пожалел, что смахнул вот так – не глядя, такую красоту. У него появилось ощущение, словно последняя живая частичка его души, в виде бабочки полетела навстречу с солнцем…
…Он шел по цветущей поляне, всматриваясь в стену леса, что приближалась с каждым шагом. Запах луговых цветов был таким сладким, что ему хотелось вдохнуть этот вкус настолько глубоко, насколько это возможно. К запаху цветов примешивался терпкий аромат хвои. Сорванец-ветер принес его с собой, улепетывая от могучих елей, что охраняли луг от бестолковых, а порой и опасных, игр воздушного бродяги.
Ноздри странника с благоговейным трепетом ловили вкус дыхания живого мира, чтобы пролить его живительным бальзамом на монолит огрубевшей души…
Каждый его шаг был шагом наслаждения. Наслаждения жизнью. Рой мошкары вьюном вился вокруг путника, но его это ни капли не беспокоило. Человек с удовольствием следил за перепахиванием бабочек, перелетом стрекоз, прислушивался к стрекоту кузнечиков. Перед ним раскрылось целое царство жизни, со своей суетой, проблемами и взаимоотношениями. Может быть, почти как у людей. Кто знает…
Короткое басовитое жужжание и ощутимый толчок в шею. В воротник рубашки вцепился жук-носорог. Мужчина аккуратно отцепил залетного гостя и, устроив летуна на ладони, принялся поглаживать пальцем твердый панцирь насекомого. Почему-то вдруг его поразила фантазия Всевышнего, что сотворила столь уникальное создание. Раньше он тоже задумывался над этим… но как-то иначе… и это было давно… в другой жизни…
Жук, не обращая внимания на помеху в виде громадного предмета, что раз за разом касался его панциря, принялся исследовать новое место дислокации. Деловито перебирая лапками, добрался до пропасти. Дальше ползти было некуда. Это нисколько не удручило его. Расправив спрятанные под панцирем крылья, он тяжело поднялся и пробарражировал к новой цели.
Не отрывая глаз от жужжащей точки, странник со вздохом осознал, как сильно он соскучился по таким мелочам жизни. Он улыбнулся. Но лишь на секунду, пока его воображение не почерпнуло со дна колодца, называющегося памятью, схожий образ: жужжащая точка, только не уменьшающаяся, а растущая. Превращающаяся в тучу. В тучу мелкого мерзкого гнуса, проникающего в любую щель, лишь бы добраться до кожи и впиться в нее. Темный копошащийся слой. И кровь. Теплая, вкусная и питательная. Только она интересовала неисчислимые мириады тварей. От их укусов кожа жертвы покроется безобразными волдырями, затем - заражение крови и мучительная смерть…
Было ли это на самом деле? Или это эхо ночных кошмаров? Сон, что приснился на сеновале, в духоте прошлогоднего сена, под беспрестанное гудение комаров?
Человек не знал, откуда в голове родились столь жуткие воспоминания о насекомых. И воспоминания ли? Ведь сейчас, шагая по цветочной поляне, в чудесном лесу, он не помнил ни своего имени, ни жизни, что прожил, прежде чем очутился здесь!
Но пока это не важно. Пока он просто идет, и наслаждается жизнью.
Шаг за шагом, странник пересек поляну. Толстые, пышущие силой, деревья окружили его. Странно… под ногами ни единой колючки или сухой ветки… Ковер из мягкой травы ласкал босые ноги. Каждая пора огрубевшей кожи вдруг раскрылась, чтобы впитать свежесть и энергию зелени. Тело наливалось мощью, словно он, человек без имени, стал мифическим Атлантом, и мать-Земля делилась с ним своей силой. Удивительная легкость… и никакой тяжести бронекостюма…
Чего?
Воспоминание ушло. Исчезло. Как камешек, брошенный в глубокий колодец.
Тишина.
Ветер, растеряв силы в игре с верхушками деревьев, ласковым котенком проник под просторную рубаху. В простой домотканой одежде, странник мог вполне сойти за «своего», в этой тайном для чужаков – сталкеров, мире.
От пьянящего лесного аромата закружилась голова. Он уже и забыл что это такое, - чистый воздух. Он подумал, как же это здорово, просто дышать и не думать ни о чем. Однако глубокий вдох всколыхнул черный осадок памяти, лежащий на самом дне души. Поднявшаяся взвесь создала грязную кляксу на кристально чистой глади воспоминаний…
…Больше года он не вдыхал по-настоящему чистый воздух. Временами невозможно было вздохнуть из-за трупного запаха. Запаха, что чувствовался кожей. Что въедался в нее и одежду. Очень часто, вместо чистого воздуха в легкие проникала пыль и гарь. Иногда пыль несла на себе радиоактивные частицы… Тогда воздух светился в темноте… Поэтому львиную долю прожитого года пришлось дышать через вставки с активированным углем…
С новым вздохом он забыл об этом…
Путник не спешил. Он брел, иногда останавливаясь, чтобы попробовать на ощупь шероховатую поверхность лесных великанов. Каждое прикосновение служило доказательством, что на свете нет места прекраснее. Лишь с каждым приливом воспоминаний, в его сознании пробуждалось чувство утраты. Чувство сродни мухе, которая кружится в комнате и время от времени дает о себе знать, жужжа под ухом.
Он чего-то не сделал. Или не завершил.
«В конце концов, могу я просто отдохнуть?»
«Конечно. Я имею право. Я заслужил».
Вновь нахлынули воспоминания, мутной волной заливая прибрежный песок сознания. Мгновение, и волна вновь уходит в море памяти, оставляя на песке высыхающую под лучами рассудка пену давних событий…
…Более года он находился в напряжении, не позволяя себе расслабиться. Лишь на четыре-пять часов в сутки, во время дежурства напарника, он мог позволить себе провалиться в рваный, неглубокий сон без сновидений. Если сновидения и были, то только кошмары.
За последнее время он очень устал. Не столько физически, сколько морально. А напарника больше нет. Нет совсем. Ни здесь, на прекрасной поляне, ни где-либо еще…
… Он увидел их на ветке. Продолговатые красные плоды. Сорвав один, странник попробовал его на вкус. Сочная сладкая мякоть, как у спелой груши. Вкус фрукта напомнил ему о детстве. О тех временах, когда главная забота заключалась в поиске приключений. Никаких мыслей о заработке, долгах, риске… серости жизни. Свежие фрукты, это не сухой паёк. А в последнее время он питался лишь консервами. В крайнем случае – жаркое из кабана… из мяса мутанта.
И снова им овладело странное ощущение. Безмятежность, навеянная прогулкой, рассеивалась под гнетом предчувствия. Отмахнувшись неприятных мыслей, человек сорвал несколько плодов. Он не знал, куда и зачем идет, но почему-то был уверен, что идти нужно. Иначе все теряет смысл. Где-то там, дальше, его ждет мечта.
Многообразие птичьих голосов звучало на удивление слаженно и красиво, превращая глас природы в произведение искусства. Высматривая в кронах деревьев птах, человек старался уловить каждый писк, каждый перелив, каждую трель. Пение успокаивало океан противоречивых чувств, бурлящих в оттаивающей душе. Ведь там, где он провел последние полтора года, у птиц не было шанса… кроме ворон. Любимым лакомством которых была падаль.
Гнездо… Еще одно… Он наблюдал за жизнью пернатых и радовался. Раньше птахи никогда его не интересовали. Вороны, воробьи, голуби – вот все его познания. Крыши домов, парки, сады… Эта мелочь водилась в городе с избытком. В детстве он терпеть не мог ни тех, ни других. Но сейчас все по-другому.
Вновь появилось ощущение потери. Зародившееся величиной с пылинку чувство, начало разрастаться как несущийся с вершины горы снежный ком. Что-то ускользнуло от его внимания. Какой-то очень важный в его жизни момент. Но это «что-то» скрывалось в центре того самого кома, и не было никакой возможности вытащить это на свет.
Что-то должно произойти.
«Ну и черт с ним!» Путник сделал глубокий вдох, и зашагал дальше. Противогазы, респираторы, тканевые маски. Где-то там, в страшном и забытом сне… Здесь жизнь, здесь явь. Здесь – рай…
Лес поредел, и странник снова мог видеть голубое небо. Безоблачное, бездонное небо. Не хватало только яркого солнца. Человек подумал о том, что будь солнце, он бы определил время, а также направление пути.
Хотя, зачем? Разве это важно? Лес кончается, а за ним что-то не менее прекрасное. Вот что важно.
Опушка приближалась. Между деревьями уже различалось отливающее золотом пшеничное поле. Странник обернулся. Опасности нет. Но это зудящее ощущение… этот осадок на дне, этот снежный ком… Пожар беспокойства стремительно разрастался, сжигая остатки покоя и умиротворения.
Опасность! Она здесь, рядом! Приближается!
Аромат хвои. Дуновение ветерка. Щебетание птиц. Трава. Деревья. Ветви. Зеленые листья. Синее небо и… солнце! Вот оно!
Опасности – нет.
Душа кричала об обратном. Нужно бежать. Нужно скрыться от надвигающейся катастрофы.
Освежающий ветер раздул рубаху, охлаждая разгоряченное тело. Странник тяжело вздохнул и продолжил путь. Он достиг золотистого моря. Труд рук человеческих волновался на ветру, и волны, цвета солнца, неспешно катились вдаль. Стебли пшеницы – мягкие и податливые… пахнут хлебом… домом бабушки… Почва – мягкая, но не рыхлая. Человек снова подумал о том, что как хорошо идти в обычной одежде, налегке. В одной рубашке и штанах. Никаких массивных комбинезонов. Никаких рюкзаков с консервами, патронами и прочими вещами, без которых невозможно существование в экстремальных условиях…
Вспышки воспоминаний становились все чаще. И с каждым новым откровением шаг ускорялся. Идиллия закончилась. Ощущение неотвратимой беды грызло душу странника, разрушая самообладание. Подгоняемый нарастающим беспокойством, он стал активнее прокладывать себе путь сквозь море ароматного хлеба. Потом побежал. Колосья, прежде нежные и мягкие, хлестали и кололи босые ноги. Лучи солнца уже не согревали, а жгли. Слух уловил еле различимый гул. Инстинкты самосохранения зашептали беглецу, что за ним кто-то наблюдает.
Не в силах более выносить неизвестности странник, резко остановившись, обернулся. Едва заметное облако возвышалось над лесом. Даже не облако… а какой-то сгусток… дрожание теплого воздуха? Рой насекомых? Или…
Память услужливо подсунула определение.
Аномалия?..
Что?
Аномалия!
И вот он уже мчится по полю, сломя голову. Мчится, вкладывая в бегство все силы.
Убежать как можно дальше! Бежать, без остановок и не оборачиваясь!
В какой-то момент беглец споткнулся и повалился, сминая пшеницу. Загребая землю, сделал рывок и снова вскочил на ноги. Не оглядываясь, снова побежал, стремясь как можно быстрее достичь края золотистого моря. На берегу его ждет спасение.
Ему удалось. Кончики пальцев лизнула вода. Хлеб остался шелестеть за спиной.
Вот она, – мечта… Его награда… Убежище. Осталось чуть-чуть, и он в раю…
Речка с искристыми струями течения на перекатах, деревянные мостки. Небольшой луг, плавно переходящий в сад. Благоухание цветов чувствовалось даже здесь, на этом берегу, а ветки кустов и деревьев прямо ломились от ягод и плодов. Может быть, где-то там живет та бабочка, которую он прогнал когда-то…
Странник сделал первый шаг к мечте. Несколько шагов и он на другом берегу. Приблизившись к воде, он почувствовал, что ноги начинают неметь. Он испугался. Попытался идти дальше, но не смог. Еле слышимый гул, к которому он успел привыкнуть, вдруг резко усилился. Голова, против воли, сама повернулась назад.
Страшное облако уже оставило лес позади и, набирая скорость, двигалось к нему. Сделав отчаянную попытку заставить ноги подчиниться, человек рванулся вперед и упал. Погрузившись с головой в прохладную воду, он на миг забыл о страхах и угрозах, отдавшись ощущению свежести и тишины. Поток приял его в свои объятия, подарив телу ощущение невесомости. Под водой гул не был слышен, и солнце из раскаленного шара превратилось размытое желтое пятно. Глоток воды, что он успел сделать перед погружением, растекался по телу живительной энергией. Вот где блаженство!..
Память вскипела под огнем чувств. Блаженство испарилось, обнажив дно с осклизлыми корягами. Та вода, которую он пил в последнее время, была из ржавых канистр. С привкусом металла и запахом тухлятины. А иногда и такой не было. Тогда приходилось довольствоваться водой из луж, обильно приправленной пантоцидом. Или, как вариант, «очищенной» куском радиоактивной субстанции аномального происхождения.
Странник с трудом встал на колени. Течение развернуло его, и теперь он смотрел не на райский сад, а на лес. Теперь он видел, что его преследовало не облако, а рой мелких… насекомых ли? Гудение аномальных «существ» проникало прямо в глубины мозга, разъедая его изнутри, наполняя гноящимися язвочками, каждая из которых рождала болезненные образы и воспоминания…
Воспоминания о жизни, которую человек забыл. И не хотел вспоминать…
Игра с ребятами в заброшенной церкви. Провалившийся свод. Боль, кровь, сломанная нога…
Тело отца, с синюшными пятнами, в деревянном гробу…
Сколовшиеся друзья…
Подельники в череде краж и разбойных нападений… Жертвы…
Притон секс-рабынь. Девушка отказавшаяся продавать свое тело. Избита в кровь, изнасилована и задушена. Они закопали ее в поле. Как нескольких других, таких же строптивых…
Преследование. Смена адресов, городов, имени…
Одиночество…
…Страх расплаты.
Все, чего он хотел сейчас – это остаться здесь, в этом прекрасном месте…
Все, что он мог сделать – это прохрипеть ругательства в адрес жутких «насекомых».
«Рой» укрыл человека, становясь плотнее, сжимаясь вокруг него.
Стоя на коленях в воде, странник успел повернуть голову и бросить последний взгляд на мечту, прежде чем серая копошащаяся масса залепила глаза. Не смотря на оглушающий гул, он слышал свое дыхание. Сначала шум, потом свист, потом хрип…
Это конец.
Он летел в пропасть, у которой не было дна…
Удар…
Боль катком прокатилась по мне… Сминая кости… Разрывая внутренности…
Адская пытка!..
Боже!..
Чуть-чуть отпустило. Только чуть-чуть… Чтобы я мог осознать, как боль плавит мой мозг… высоковольтной дугой через пробитую изоляцию выдержки…
…Нельзя кричать! Только не крик! Никаких громких звуков!.. Никаких…
Удар сердца. Как больно!
Я сдался. Попытался набрать воздуха, чтобы заорать во всю глотку, выпуская боль наружу, чтобы выплеснуть ее из себя под это фиолетовое небо…
…Нет. Не получилось… Дикое желание зайтись в крике, утонуло в неудержимом кашле, что с каждым спазмом наполнял тело новой болью… Земля скрипела на зубах, а опавшие листья воняли во рту, перебивая вкус крови…
Надо держаться! Надо держаться… Надо…
Рот очистился от мусора… Глоток воздуха. Чистый. Холодный. Отрезвляющий… Выдох, вдох… через пекущие огнем ноздри…
Запах. Тяжелый, дурманящий… успокаивающий.
Отпустило. Сердце сбавило обороты. Я снова мог контролировать себя. Боль провалилась куда-то вниз…
Где он? Источник?
Рукой нашарил веки. Корка. Чуть дыша, начал тереть глаза. Получилось! Боль осталась внизу, а не кинулась на меня озверевшим шакалом!
Кусочки запекшейся крови на перчатке. Высокая трава. Зеленая… Неестественно зеленая… Только трава, и ничего больше…
Нет. Неправда. Еще алое небо… И уходящая громада плоти. Я увидел ее, когда повернул голову. Хотел выяснить, куда ранен… что доставляет мне невыносимые муки… а увидел её. Тушу. Большую, толстую, на бройлерных ножках. По бокам рудиментарные крылышки… Нет! Это не крылышки… Это не ощипанный бройлер!.. Это…Смерть!
Страх скрутил меня так, что я забыл о боли. Обжигающий внутренности жар, вышел наружу огромными каплями пота, оставив внутри леденящий холод. Холод неотвратимости последнего мига. Глаза закрылись, и сердце сделало последний удар…
Потом еще один. И еще. Снова. Один за другим.
Вернулся слух. Я услышал, как «Оно», урча и пыхтя, идет своей дорогой. Рискуя свалиться без сознания, я все-таки приподнял голову. Удостовериться, что остался жив. Холка урода плыла по зеленому морю, удаляясь от меня. Чудовище ушло.
Я…
Укол… Одинокий, острый укол боли в общей массе страдания… Сердце ёкнуло, и в отчаянии заколотилось о грудную клетку. Адреналин раскаленным металлом потек по сосудам, сжигая нервную систему, снижая до минимума порог чувствительности, глуша боль.
…опустил глаза.
Вот он – источник.
Кровавая дыра в бедре, и неестественный излом голени.
Почему он ушел? Он даже не заметил меня! Наступил мне на ногу и ушел! Я, сладкая и вкусная жратва, осталась нетронутой?
А что если… Нет.
Уголек догадки жег душу, но я не мог позволить разгореться ему. Это неправда. Это просто глупая догадка, не имеющая под собой никаких оснований… Монстр просто шел. Просто шел, по своим делам… Куда? Мне плевать… Я… Моя нога…
Помимо воли из горла вырвался всхлип. Глаза защипало. Черное отчаяние наполнило чашу рассудка и начало вытекать наружу со слезами в сопровождении стонов.
Я один… Один. Один!.. Я ранен и один! Нет… никого нет…
Неловкое движение… Боль!
Паника ушла. Пальцы вцепились в корневища растительности. Руки осторожно распрямились. Корпус принял вертикальное положение.
Я здесь. В Зоне.
Покойник.
Мутные глаза. Нет, не глаза, – мутная слюда вместо глаз. Желтый воск, вместо кожи… Рыжие от никотина усы. Синие створки губ, с желтыми зубами внутри. Черная дыра и черная «дорога», скрывающаяся под краем капюшона…
Шелест травы. Кто-то приближается ко мне. А мне нечем его встретить. Я уже знаю, что мне нечем встретить гостей. У меня нет оружия! Уже – нет…
Собаки. Они выскочили прямо на меня. Пара. Злые и голодные. Несутся, обгоняя друг друга, чтобы причинить мне жестокую боль, а затем избавить от нее.
Все! Конец… Последний удар. Шелест травы, запах псины и падали. Легкие толчки от соприкосновения лап об землю…
Я жив!
Теперь я точно знаю, что это значит. Можно не обманывать себя, теша иллюзиями. Тучи сгущаются. Давление воздуха ощущается кожей. Голова идет кругом. Кровь стучит в висках. Сознание меркнет. Боль… Но, только один момент имеет значение.
СКОЛЬКО У МЕНЯ ВРЕМЕНИ?
У НАС было достаточно времени, пока…
…Выстрел, ударив по барабанным перепонкам, расколол тишину. Голова Печкина дергается, колени подгибаются, а потом тело заваливается назад. Напарник оседает на ковер из густой травы. В неверном свете отгорающего дня труп превратился в серый камень, лежащий посреди поля.
– Порядок. – Искаженный противогазом голос, моментально заставил меня забыть о напарнике. – Все как в аптеке.
Свет фонаря ударил мне в лицо.
– А с этим что делать? – В голосе второго убийцы, не смотря на респиратор, я отчетливо услышал, скрип виселицы. Почувствовал, как узел веревки затягивается под моим левым ухом.
Я быстро поднял руки. Ремень автомата надавил на шею.
– Не стреляйте! – Голос дрогнул. Уж я то знаю, когда блефуют, а когда могут завалить, и не спросить, как звали. Нужен диалог. Как можно быстрей. Других шансов просто нет. Страх перед смертью сковал мысли, позволив языку болтаться самому по себе. – Не убивайте меня! Мужики, давай договоримся! Зачем меня убивать? Мы не враги! Я вас не знаю, вы меня тоже! Зачем брать грех на душу! Разойдемся по-хорошему, отдам все бабки, весь хабар, жизнь оставьте только!
– Заткнись.
«Респиратор» сказал свое слово. «Противогаз» думал.
– Мужики, я вас не видел, свет слепит! Трепать языком не буду!.. - Я заткнулся.
Попал ты Каин… Люди серьезные… Не отмажешься.
– Оружие на землю. – «Противогаз» ткнул меня в грудь стволом.
Кто они?
Значит, «Противогаз» – главный. Я не мог разглядеть их, так как свет бил мне в глаза. Да я и не очень то хотел их рассматривать… если только украдкой… чтобы запомнить.
– Бабки, хабар, без подставы, в любое время! – снова заикнулся я, бросая на землю автомат, не переставая думать о близости смерти и о личностях нападавших.
Они молчали. Светили мне в шары фонарями и не говорили ни слова. Я вытащил два контейнера с артефактами. Бросил к их ногам. За хабар я рассчитывал сорвать с Арчи неплохой куш. А получил прямой прикладом в голову.
– Не делай так больше! – отчеканил «Противогаз».
От удара в голове вспыхнули звезды. Я с трудом удержался, чтобы не полить гада грязным матом.
– Как скажешь, брат! – Водонепроницаемый пакет с деньгами упал рядом с автоматом.
Это наемники. Слишком дисциплинированны для сталкера или мародера… Да и в Долге со Свободой таких нет. Те еще разгильдяи… Плохо дело…
Я поднял руки. Захлопал глазами, выражая полнейшую покорность и повиновение. Даже в мыслях я не помышлял противостоять им. Однако с ножом и пистолетом расставаться не торопился. Это было выше моих сил.
– Дальше. – Один луч сместился на уровень пояса.
Хрен ты их разведешь… Профессионалы.
Вслед за автоматом последовал «Макаров», охотничий нож… А может наемники, это несостоявшиеся военсталы? …КПК, запасные магазины и, наконец, рюкзак.
– Мужики, у меня все! Я пойду?
– Нет. – Металл в голосе «Противогаза» оборвал последнюю надежду. Вороненое дуло автомата заглянуло мне в душу.
Нет-нет-нет…
– Нет! – Отчаяние выплеснулось наружу, как блевотина из переполненного алкоголем желудка. От невыносимой жажды жизни тело затрясло как в лихорадке. – Н-н-н-н-еее…
– Ты че зазаикался? А…– Сдержанный смех разнесся по полю, возвращаясь ко мне отголоском надежды. – Заика что ли?
Свет прыгал вокруг меня, в такт моему мандражу. Липкая паутина страха отпустила меня, и я, наконец, понял, что обозначает жест.
– Нет-нет, мужики, я не заика! Напрягся малость, с кем не бывает. Я сейчас! Сейчас разгружу Печкина и пойду. Без проблем! Никаких проблем, мужики! – Пока язык трепал без умолку, руки быстро обшаривали компаньона. Бывшего компаньона… – Вот его оружие, вот сумка… Все люди как люди с рюкзаками ходят, а он, придурок, думал что рюкзак для позвоночника вреден, поэтому сумку таскал… За что и получил погоняло «Печкин»! Как говорится, кто стучится в дом ко мне, с толстой сумкой на ремне!.. Вот деньги, КПК, документы какие-то…
Мои руки подвели меня. Когда я потянул из кобуры Печкина пистолет, рука дрогнула.
Тихий щелчок…
Удар. Еще один. И еще. Хрустнули зубы. Рот наполнился соленым. Утлое суденышко сознания завертелось на краю водопада, каким-то чудом не сброшенное в пучину забвения…
Засучив ногами, я затих. Прикинулся, что потерял сознание. Может прокатит…
Тишина… Очевидно, ждут, когда приду в себя или общаются жестами. Толчок автоматом. Лежать!!! Лежать, безвольно расслабив тело! Пинок ноги. Хорошо, что не сильно… Проверка…
– Ну что там?
– Все точно. Приметы, наводка, - все совпадает. Это он.
– Что доброго?
– КПК разряжены. Поэтому и взяли тепленькими. К детектору примотана «Батарейка», еле-еле пашет. Артефы… Сейчас прочитаю бирки…
Я лежу. Стараюсь дышать через раз… Уходите уже! Бросьте нас! На базе осмотрите!
КПК… подвели нас они с Печкиным… Высосала аномалия все соки из электроники…
– …«Ночная Звезда», «Душа»… Да они неплохой хабар несут! Даже «Компас» где-то нарыли! Халява, сэр!
Судя по всему это был «Респиратор»… По именам не кличут друг друга… Профессионалы долбанные…
Засмеялись. Довольны… Это хорошо. Под хорошее настроение, глядишь, и убивать не станут…
– Неплохая прибавка к проценту от гонорара! А хреновина?
Смех оборвался. «Противогаз» наступил мне на руку. Точно он, я не сомневался. Вот же сволочь! А я лежу, упершись носом в землю, приоткрыв рот, чтобы хоть как-то ухватить глоток воздуха.
– Хреновина здесь. – Рука освободилась от тяжести. Шелест чего-то, поскрипывание. – Да. Не прав был Клиент что отказал Заказчику. Ой, не прав!
– Уходим. Барахло сбросим в схроне. Тут рядом. Все равно до Выброса на базу вернуться не успеем.
Уходят! Лишь бы обо мне не вспомнили! Тогда есть шанс…
– А с ним что делать? – Шаг в мою сторону. Толчок.
Все. Притворяться больше нет смысла. Иначе сейчас тут же и кончат. Имитируя приход сознания, я с шумом втянул в себя воздух. Вместе с комками земли, листьями и прочей грязью. Шапка-душегубка сбилась еще во время избиения. Закашлялся. Застонал. Подгреб под себя колени, попытался встать. Не переставая стонать, завалился на бок. Начал помогать руками, всем своим видом показывая, как мне дерьмово. Да, дерьмово. Самое верное слово. Дерьмово потому, что сейчас меня будут убивать…
Рука вцепилась в мое горло и рванула вверх. Свет фонарика ударил в лицо.
– Что же нам с тобой делать? – повторил вопрос «Противогаз» – В заказ ты не входил, лишний грех на душу брать не хочется…
– Я вас не видел. – Я отвернул голову в сторону. И от света, и чтобы не смотреть на убийцу… – Я вас не видел, не знаю, Печкин влетел в аномалию, как сам выбрался, не помню, где потерял снарягу – тоже.
«Респиратор» передернул затвор. Лязг железа прозвучал красноречивей любых слов. «Противогаз» хмыкнул.
– Складно чешешь. Убедительно. – Он засмеялся. – Хрен с тобой… Хабар добрый, купил ты жизнь свою.
– Благодарю. – Больше ни слова, чтобы не передумал.
– Ну-ну… – Его палец крючком зацепил край душегубки и потянул материю вверх. – Дай посмотрю на твою рожу, чтобы найти… если что…
Я ничего не мог сделать… Окуляры противогаза приблизились вплотную, и я увидел прячущиеся за ними глаза.
Знание пришло сразу. Я знаю этого человека! Знал ДО Зоны. А лучше бы не знал вообще…
Я тупо таращился на противогаз и соображал что делать. Вот сейчас мне точно не уйти. Хэвтик оттолкнул меня. Я споткнулся за Печкина и завалился назад.
– Толян, сколько лет, сколько зим. – Отпятившись назад, я с трудом поднялся. Все тело болело. Но я встал. Я не мог себе позволить, зассать перед бывшим корешом… итак ударил в грязь лицом.
– Койновский…
Хэвтик махнул рукой напарнику: «забирай барахло, я догоню». Мы с ним подождали, пока «Респиратор» уйдет. Искали слова для предстоящего разговора. Печкин остывал около моих ног. В луче света трава отливала золотом. Ночной ветер колыхал ее, и поле выглядело совсем как волнующееся море. Разговор… Он не будет долгим. Но он все равно будет. И не в мою пользу… Вот она – жизнь. Земля круглая, одно место скользкое…
– Ну что, Серый. – Хэвтик снял противогаз. – Не думал я, что встречу тебя. Слушок был, что ты получил нехилый срок и гниешь на нарах. И мне не придется тебя мочить за подставу. За долг. За кидалово. Ан вон как оно на самом деле…
Все правильно. Расплата настигла меня. Здесь, в Зоне.
Я покачал головой. Говорить что-то, бесполезно.
– Толян…
– Ты значит, вот где осел. В сталкеры записался, – продолжил он. – Одинаково мыслим кореш. Мне тоже пришлось податься в Зону, чтобы рассчитаться за ТВОИ долги. Только я прописался фартовей.
– Толян…
– А что Толян? – На его лице расплылась хищная улыбка. – Сыграем в игру, а? Койновский? Я не хлопну тебя, уж больно просто. Тем более, хабар ты мне неплохой подогнал. Все прибавка к пенсии…
Выстрел.
Шлепок.
– Ааааааа!!!
– Заткнись. – Удар приклада. – Я ухожу. Скоро Выброс. Удачи, добраться до бара.
Еще удар приклада по лицу. Удар в живот…
Удар…
…Легкий толчок. Я открыл глаза. По ногам пробежала крыса. Величиной с домашнюю кошку. Несколько штук проскочили рядом со мной и исчезли в траве. Проследив за ними взглядом, я понял, куда нужно идти, чтобы… Не надо. Можно накликать. Но в первую очередь…
Надо осмотреть ногу. Надо посмотреть, что оставили мне шакалы. Надо найти ориентир. Надо что-то делать…
Прежде всего – раны.
Превозмогая боль, дотянулся до Печкина. Он лежал в метре, лицом ко мне. Я рванул его комбинезон и тут же зашипел, резкое движение пришлось не по нутру искалеченной ноге. Начал обыск. Через несколько минут подытожил поиски: забрали все. У Хэвтика не было в планах дать мне хоть один шанс. Сволочь он. Даже фляги с водой забрал.
Я облизнул распухшие губы. Высокая трава, сочная, зеленая. Такую траву любят кролики. В Австралии они расплодились так, что чуть не уничтожили всю зелень. Некому их там было жрать. А в Зоне кроликов нет. И местная живность питается исключительно мясом… Хищники… Кто же заказал Печкина? Хищник? Он может… Даром что ли бар на Янтаре держит… Под носом у военных… Связи, мать его…
Да хрен с ними, печкиными и хищниками… Вот трава – это да. Это проблема. Сквозь нее надо продираться. Только надо определиться куда.
Балансируя на здоровой ноге, поднялся над травой. Зеленое поле, несколько колков кустарника, рыжие ветки упавшей сосны. Рядом лес. У горизонта, через поле, заводские постройки…
Постройки! Дикая Территория! Бар «100 рентген»!
Колено выдавило в мягком дерне ямку. Нога заныла от напряжения. Ее товарка тут же отозвалась резкой болью. Нога! Нужно обработать раны! Страх перед мучениями загнал мысли о баре в самый дальний угол рассудка.
Серега, Серега…
Какой еще Серега? Койнов? Нет в Зоне Сереги Койнова. Нет Серого Койновского. Есть Каин. Окаянный… но не раскаивающийся.
Прыгая как на трех конечностях и подвывая от боли, словно побитая собака, я добрался до подмеченной сосны. Сел, навалившись спиной на ствол. Шершавая, пахнущая смолой кора. Теплая. Но главное не это. Главное то, что из веток вполне можно сделать шину и костыли. Двигаться будет легче. Будет шанс, добраться до заводской территории. И пусть Хэвтик идет со своей местью в задницу. А там уж найду какую-нибудь яму, чтобы переждать Выброс. Или, или… Долг например. А что? Долг – неплохая крыша. В обиду своих не дает… Зубы скрипнули в ответ на пронзившую ногу боль.
…Хорошая мысля, приходит опосля…
Я попытался отломить подходящую ветку. С трудом, но получилось. Мысли в голове превратились с какую-то кашу. Но чаще других возникала только одна – пока, наконец, не вытеснила все остальные:
«Я хочу пить».
Пока сломал еще одну, повторил эту мысль раз сто. А может все двести… Лишь потом, когда, наконец, выломал третью, я понял свою ошибку и, вместо слов: «Хочу пить», – грязно выругался во весь голос.
Потеря крови… Причина слабости, жажды и тугодумия.
Нужно было взять одежду Печкина. Чтобы использовать ее в качестве перевязочного материала и для фиксации шины!
А я стормозил! Теперь, после резких движений, кровотечение возобновилось. Я вытянул перед собой главный корень моих страданий. То, что болели ребра и голова – сущий пустяк, не стоящий внимания. Хотя, может быть, поэтому я не сообразил сразу, что одежда Печкина может мне пригодиться. А здесь… по правому бедру черные разводы. Мне вдруг захотелось разорвать ногу руками, чтобы заглушить тупую и выматывающую боль, острой, но кратковременной. Вместо этого я пальцем потрогал толстый слой запекшейся крови. Сковырнул его. Под ним оказалось небольшое отверстие. Материя комбинезона, штанина, плоть… Зачарованный я смотрел, как дыра тихонько наполняется кровью. Жидкость чуть-чуть задержалась в фиолетовых берегах поврежденной кожи, а потом тоненькой струйкой устремилась к земле. Почувствовав горячую дорожку, я очнулся. Плюнул. Все равно пулю не вытащить. Вцепился пальцами в штанину комбинезона и начал собирать ее в складки. Каждый рывок – прилив дурноты, каждое усилие – всплеск слабости. Обнажать до конца голень не было нужды. Вытянув балахон комбеза до колена, увидел выступ. Там, где по определению должна быть ровная поверхность голени. Брючина не давала осмотреть перелом, но я и так знал, что там и как. Порванные мышцы, багровая кожа, огромная гематома. Сломанная кость.
Я знаю, как выглядят переломы. До Зоны я ломал разные части тела… у других людей. Но вот как оказывать первую помощь при переломах, представлял смутно. В одном был точно уверен – надо наложить шину. Видел по ящику. А вот надо ли вправлять кость… Не хочется. Лучше просто зафиксировать. Если косить под хирурга, можно сделать что-нибудь не то. Завопить от боли… или в обморок брякнуться.
Лучше не надо.
Лучше зафиксировать, сделать костыль и добраться до бара. А там, Арчи что-нибудь придумает. Есть у него для таких случаев комнатенка.
Идея мне понравилась. Только времени мало.
Злость оттого, что придется обратно прыгать до Печкина, клокотала во мне как магма в жерле проснувшегося вулкана. Ветка-костыль упростила задачу, но все равно, с каждым «подскоком» я поносил бывшего напарника самыми последними словами. Словно он виноват в том, что я не удосужился снять с него одежду. Хотя… он же виноват во всем! Если бы не заказ на него, я бы никог
