Глава вторая
Заговор обреченных
Из личного дела №3598-66СС OAK , Особый архив комендатуры
«Пупырев Константин Михайлович («Упырь»). 36 лет, рост 186, вес 83, телосложение нормальное, глаза карие, нос прямой, с горбинкой, губы пухлые, мясистые, подбородок квадратный. Особые приметы: афроамериканец. (Вы совсем одичали тут! Афроамериканец - это в Америке, а значит, пишите просто - «негр»! – Прим. инсп. ГШ миротворческих сил).
Отец – Принс Сувенир М'Бами, Малави, в настоящее время проживает на родине, род занятий неизвестен. Мать – Ирина Сергеевна Пупырева, в настоящее время проживает в г. Сумы, инженер-экономист строительной организации.
Образование: Харьковский университет, факультет кинематографии (не кончил). Во время учебы неоднократно привлекался к административной ответственности за незаконные торговые операции с так называемыми артефактами. Подозревался в убийстве в Харькове гражданина Республики Азербайджан Мамедова Д.М. – О. (превышение необходимых пределов самообороны), однако на три года исчез из поля зрения правоохранительных органов МВД Украины. В дальнейшем обвинение снято заочно за недостаточностью улик. (Разобраться, при возможности – возобновить! - Прим. инсп. ГШ миротворческих сил).
В зоне ведения комендатуры с 20… года. Двенадцать административных задержаний, три административных штрафа. Т.н. свободный сталкер, действующие кланы официально не поддерживает. Местные контакты (наиб. близк. и пост.): торговцы (клички по базе OAK) – Сидорович, Бубна, сталкеры (клички по базе OAK) – Хемуль, Патогеныч, Аспирин, Даун, Пауль, Гусь, Муха, Котейка, Повар, Гапон, Соболь, Теща, Джим, Змеевик, Матюха.
Примечания (по данным источника «Плюх»): аномальное отсутствие реакции на «ржавые волосы» и «жгучий пух». Аномальная способность обнаруживать гравиконцентраты типа ГК-0754 (т.н. «жадинка») на значительном расстоянии. (Уточнить возможность использования в качестве военного сталкера. - Прим. инсп. ГШ миротворческих сил)».
Конечно же, этой бумаги я раньше не видел, хотя и представлял, что в комендатуре обо мне всё знают. Листок ксерокопии лежал передо мной на столе, а профессор наслаждался произведенным эффектом.
– А зачем вы это вообще принесли? – спросил я, потому что и в самом деле не понимал, зачем он мне это принес. Я не просил.
– Было в общем пакете документов, – сказал Петраков-Доброголовин. – Прицепилось, скажем так.
Сегодня чокнутый профессор выглядел куда увереннее, чем в прошлый раз. Заказчики его, что ли, напрягали, вот он и обрадовался несказанно, раз дело выгорело. Хотя я бы не спешил так утверждать. Не нравилась мне вся эта история, и Аспирину не нравилась, а Аспирину я доверял. Не всегда – всегда тут никому доверять нельзя, – но часто. Чаще, чем кому-то. Даже ветеранам типа Хемуля доверять не стоит… да если честно, им как раз нужно меньше доверять, чем другим: у них совершенно иная мораль, которую со стороны не разобрать. Может, потому и живы до сих пор, пока другие моралисты или косточками в Зоне гниют, или совсем… не к ночи будет сказано…
Я еще раз пробежал текст глазами, потом скомкал его и медленно сжег в пепельнице. Аспирин и Пауль смотрели на меня понимающе; я оценил то, что в листок они заглянуть не пытались. А вот график обстрелов и патрулей сразу же схватили и принялись совсем по-детски вырывать друг у друга их рук.
– Ну, чё ты, чува-ак! – пыхтел Аспирин, хищно шевеля усами. – Я тока гляну и отдам!
– Юра, нельзя так! Не мороси! – увещевал Пауль, возвышаясь над столом. Добрейшей души человек, он обладал огромным ростом и ужасающим телосложением – не толстый, нет, а попросту здоровенный. Человек-гора. Его и Аспирина я решил включить в команду сразу: Аспирин был мой постоянный напарник, а Пауль стоил двоих как грузопереносчик, да и Зону знал вполне на уровне. Главное – не давать ему много бухать. Иначе кранты.
Профессор посмотрел на них с сомнением.
– А кто остальные двое… то есть четверо? И эти… фомки?
– Вы забыли посчитать меня, – поправил я. – А отмычек – отмычки, не фомки! – брать не будем. Меньше народу – больше кислороду, как в школе говорили… Так что нам нужен всего-то один чел. Ну или два. Для гарантии успеха.
Я повернулся к напарникам.
– Так, мужики. Потом будете бумагу драть, прикинем лучше, кого берем с собой.
– Аут, аут… Из толковых предлагаю Соболя, – сказал Аспирин, возвращая график.
– А Даун чем занят?
– Ты что, не в курсах?! Даун на сафари сгинул, – со скорбным видом поведал Пауль.
– На каком еще сафари?!
– Я думал, ты знаешь, чува-ак… – развел руками Аспирин. – Слышал, в Пакистане год тому примерно выбух был?
– Какой выбух? Вы мне голову морочите, что ли?
– Он же газет не читает, – пояснил Аспирину Пауль (я и в самом деле не читал всю эту гадость, секрета не делая) и продолжил, обращаясь уже ко мне: – Короче, в Пакистане чего-то взорвалось лет пять тому. То ли атомную бомбу они там делали, чурбаны, то ли еще чего-то клепали, но какие-то проводки соединили неправильно – они ж там дикие все, – и так шарахнуло, что приличной части Пакистана теперь нету. А через несколько месяцев пошел слух, что там своя маленькая Зона образовалась в пустыне. То есть мутанты появились, артефакты какие-то, непонятно, короче, ни хрена. Вроде не как у нас. Народец туда потихоньку стал нос совать, несмотря на сильную радиацию… Кто-то пропал, кто-то вылез обратно, интересные штуки рассказывали, но поди пойми, чего они сбрехали, а что – правда… Фишка в том, что место в любом случае примечательное. Вот Даун и рванул туда типа на сафари – подстрелить кого, найти чего…
– И не вернулся?
– Не-а. Сгинул. Хотя ты его знаешь – вот вернемся, а он бухой в «Штях» веселится…
– Дай-то бог, с Дауном я выпить никогда не отказывался. Сафари, блин… Ишь… Ладно, тогда кто вместо Дауна? А тогда Соболь, стало быть… Хорошо, ищем Соболя. А еще двое?
– Да с этими проще. Только свистни – сами прибегут. Без работы народ, режутся со скуки. Вчера у речки Бошу красную карточку показали, двенадцать ножевых. Жесть, чува-ак, – поведал Аспирин.
Профессор слушал с вытаращенными глазами, дикие местные нравы его, видать, напрягали.
– Боша завалить не вопрос, – сказал Пауль. – Боша и я бы завалил.
– Ты не констатируй, – попросил я. – Завалил бы он… Ты дело советуй. Вот Змей. Змея, может, взять?
Аспирин со вкусом почесал усы.
– Можно и взять, – согласился он. – Совершенно не вижу, почему нам не взять Змея.
– А Гапона?
Гапон был очень толковый сталкер, кстати, бывший мент-гаишник.
– И Гапона можно. Он, правда, ребро сломал.
– Это еще где?! – удивился я.
– Да не в Зоне, то-то и фигня. На охоту пошел с мужиками, в обычный лес, и в колодец упал. Колодец там брошенный был.
– В Зоне ему мало охоты?! – еще более удивился я.
– Какая там охота, чува-ак: грязное все, активное… – пробурчал Аспирин.
– Соболя я вчера видел, – неожиданно сказал Пауль. – Ружье он покупал.
Новость удивительной не была. Ружей у Соболя имелось немерено: почему-то к такому типу оружия, а именно охотничьему, он был особенно неравнодушен. Он и за Периметр таскал с собой, помимо (а зачастую и вместо) обычного автомата, какую-нибудь «видал, какая вертикалка?!» или «а вот из этого слона завалить можно!». Слона, допустим, в Зоне не найти, а вот псевдогиганта он при мне однажды завалил. С первого выстрела. Потому я относился к его коллекции весьма серьезно, пусть даже остальные считали, что стрелять нужно чем больше и быстрее, тем лучше.
– Вот. Стало быть, Соболь. Кто второй?
Коллеги замолчали, Чокнутый профессор перебирал короткими волосатенькими пальчиками.
– Так, – сказал я. – Заминка. Нужен мозговой штурм.
Не успел я оглянуться в сторону стойки, как Рыжий приволок выпить и закушать. Закушать сегодня была селедка с лучком, картошкой и подливкой (горчица плюс соевый соус), а выпить – что-то белое. Перцовка, видать, кончилась, иначе как бы Рыжий не принес мне за столик перцовки? Непременно принес бы.
Поступление приняли с радостью. Макая селедочный хвост в подливку, Аспирин тут же пораскинул мозгами и предложил:
– А вот же про Змея мы говорили, чува-ак.
– А где Змей?
– В Ростове. Но можно позвонить.
– Что же… как же?! – напугался профессор. – У нас сроки… график вот…
– Отбой со Змеем, – развел я руками. – Черт, последнего найти сложнее всего. Может, Бармаглота?
– Бармаглота… – скривился Пауль. – Уверен?
Я не был уверен в Бармаглоте, и парни это знали. Для отмычки Бармаглот был слишком хорош, а для серьезного сталкера – странен. Отпустил раненую псевдоплоть. Чуть не завалил туриста, который хотел шпокнуть свежего зомби. А уж слепых собак так вообще любил, ну, не любил, но неравнодушен к ним был как минимум… Но это же и польза, разве нет? Собаки к Бармаглоту тоже относились уважительно, они же в башку смотрят, видят, что про них думают. А у нас как? У нас увидел собаку – стреляй, не думай. И собака к тебе так же.
– Я «за», – сказал вдруг Аспирин. – Бармаглот толковый чувак.
– Ну и порешим же на том, – сказал я, разливая белое. Профессор хотел было добавить нечто высокое, но смутился и просто выпил. Закашлялся, покраснел, болезный. Заел лучком.
– Я забыл добавить, – сказал он наконец, прокашлявшись и прожевав.
– Что еще? – спросил я, ожидая недоброго.
– Я тут подумал… Я все же пойду с вами, – торжественно и в то же время виновато заявил Петраков-Доброголовин.
Что говорить, в Зону народ ходил по сотне различных причин. Хорошо, не по сотне – по дюжине.
Ходили по делу – таких больше всего, вопрос только в том, у кого какое дело. Один-два контейнера «соплей» наберет или мешок того же «пуха», другой – попрется едва ли не к энергоблокам за невесть чем. В основном же что собирали, что попадется, потому что любая фигня – хабар, а хабар денег стоит.
Ходили по работе. Это, само собой, военные сталкеры, которых, между нами, тоже никто не неволил. Стало быть, у людей была нужная жилка, да и много кого я знал из толковых парней, кто к военным перешел. Главная их беда – на технику слишком рассчитывали. А техника в Зоне это вовсе не то, что твой собственный нюх. Ты ведь как: ползешь через подлесок, а сам нюхом… да что там, яйцами, жопой чувствуешь – нельзя вот сюда ползти. Вон туда, между чахлыми березками, – можно, хотя вроде бы по правилам неписаным нельзя между такими близкими деревьями… А вот сюда – нельзя, пусть даже там травка зеленая, прогалинка и даже птичка какая-то сидит, клюет чего-то… Про птичку соврал, конечно, какие в Зоне птички, окромя ворон.
А один раз видел, как человек в «карусель» поперся. В последний момент свернул – и проскочил. То ли обманка была, а не настоящая «карусель» – есть и такие, только кто ж их проверяет на работоспособность, – то ли везение какое сработало. Потому что нюхом чуял. Яйцами. И жопой.
Ходили в Зону с группами. Группа – понятие весьма растяжимое, есть туристы, которым хочется страшненькое посмотреть, впечатлиться, обгадить кальсоны, а потом дома показывать всем дешевенький артефакт и рассказывать, как в жутких условиях он его добывал. Фотографий наделать: «Я и мертвая псевдоплоть». Есть люди, что идут за серьезными конкретными вещами, они много платят, но много и хотят. Могут сами сталкеров завалить, чтобы потом не рассчитываться. И сами потом выходят обратно, без проводника и отмычек, были такие прецеденты. Есть и те, кто вообще невесть что хочет в Зоне найти. Разное рассказывают, но не стоит сейчас об этом. Вон Хемуля спросите, если встретите. Он скорее всего в дыню впаяет, но может и рассказать.
Еще в Зону ходят фанатики, которые ищут там Хозяев, инопланетян, Господа Бога, мертвых родственников, которых когда-то там похоронили и теперь надеются, что они в виде зомби побегут к ним в объятия… Есть те, кто уходит навсегда – живут там они вроде. В смысле, там много кто живет, те же сталкеры или ученые, но эти – на хуторах, в заброшенных поселках. С башкой у них, конечно, не в порядке. Да и у кого с башкой в порядке? У кого в порядке, тот в Зону не лезет. Сидит дома, жрет котлеты и смотрит реалити-шоу по телику, а жена ему пятки чешет.
Так вот, живут такие в Зоне, и жители эти очень непростые. Помню, шли мы с Тещей и Матюхой, в очень нехорошем состоянии шли – четвертый наш, Уголь, спекся. Там на дороге стоит грузовичок, «уазик» такой, внедорожник старенький. Стоит себе и стоит, никто на него сроду внимания не обращал. А тут Уголь чуток спирта хлебнул на радостях, что назад идем целые (а нельзя, нельзя радоваться, вот вам и подтверждение!), и говорит: «Пацаны, чую я, там тайничок! Удобное какое место – у дороги, примелькалось, не полезет никто…» И не успели мы его придержать, как он скок на подножку и голову в кабину сует. Так назад и повалился – без головы. Словно стеклом отрезало, только не было там никакого стекла. Я даже болт кинул – упал внутрь кабины, стукнулся обо что-то железное. А на срезе шеи-то – словно огнем прижжено, кровь даже не пошла.
Так вот, прикопали мы кое-как Угля безбашенного, а сами решили заночевать – не успевали засветло. В Зоне без надобности незачем на ночь оставаться, но устали, несли много… Мне как раз говорил не столь давно Бубен, что в лесу домик есть. Лесник жил, что ли, или какой метеоролог – мало ли, что у них там было при нормальной-то жизни. Подошли – домик как домик, целый с виду, в огороде зелень растет, лук там, петрушка, укроп-самосейка… Вошли – пусто. Но видно, что жил кто-то. Потому что постель из тряпок, посуда грязная довольно свежая на столе, а на полках – черепа. И что самое страшное – в основном маленькие, детские то есть. С полсотни, не меньше, некоторые еще с остатками кожи, волос… Кто там жил, где он их взял, зачем выставку устроил – не знаю. Только мы подожгли этот домик и шли в ночи, пока до дома не дошли.
Кстати, вот зомби по Зоне почем зря ходят, а почему зомби-детей нету? А женщин? Впрочем, говорил кое-кто, что видел и тех, и других, но верить в это не хочется. Да ладно, в Зоне во многое верить не хочется, а оно – есть.
Я внимательно посмотрел на Петракова-Доброголовина и сказал, постукивая в такт словам по столику стаканом:
– Вы, уважаемый, никуда не пойдете. Я в прошлый раз вас спросил насчет этого именно с надеждой, что откажетесь. И был весьма рад, когда отказались. У вас, простите, комплекция не та. Ну посмотрите вы на себя… Физкультурой когда в последний раз занимались?
– Простите, я каждое утро трусцой бегаю! – возмутился профессор.
– Да хоть прыгай. Это же несерьезно, чува-ак! – поддержал меня Аспирин. – Вот прикинь, лежишь ты в траве, от мародеров хоронишься или там солдат. Так у тебя же задница холмиком торчит! Знай только целься.
– Прошу мою… э-э… задницу оставить в покое! – покраснел Петраков-Доброголовин.
Аспирин пожал плечами.
– Твое дело. Только прикинь, вальнут тебя в Зоне, куда нам хабар девать? Хоть адресок оставь или там телефончик.
Петраков-Доброголовин задумался.
– Вы в самом деле считаете, что мне не стоит идти с вами? – спросил он наконец.
– Конечно, не стоит, – сказал я.
– А прибор? Вы говорили, можете не справиться с прибором…
– Уж с приборами мы всегда справляемся, чува-ак! – заржал Аспирин, явно имея в виду совсем иные приборы.
– Вы же сами сказали – там нет ничего сложного. А отремонтировать его в полевых условиях, если что-то случится, и вы не сумеете, – заметил я.
– Тогда… тогда давайте завтра в самом деле проведем консультацию, – сказал печальный профессор. – Время поджимает, знаете ли. И решим все наши оставшиеся вопросы.
– Знаем, – кивнул я. – Время всегда поджимает.
– Вот именно, чува-ак!!! – заключил Аспирин, и с этого момента переговоры закончилась, и началась обычная пьянка.
