Глава 8
Детектор аномалий не желал реагировать на «фабрику призраков», но безоговорочно доверять его молчанию я не собирался. Расшвыряв по территории лесопилки несколько болтов и не выявив очагов явной угрозы, я обреченно вздохнул и двинулся к украшенной кумачом конторке. Ее крепкая дверь и брусчатые стены казались более надежным укрытием, нежели обшитый досками цех, чьи ворота к тому же не имели запора. Насколько увиденное нами соотносится с реальностью, в которой, напомню, и цех, и конторка обветшали до одинаково плачевного состояния, можно было выяснить лишь опытным путем. Не надвигайся на нас смертельная угроза, даром бы мне не сдался такой опыт – сын ошибок трудных. И повезет, если они окажутся просто трудными, а не закончатся для меня летальным исходом!
Как отреагировали бы рабочие пилорамы на наше вторжение: проигнорировали бы или набросились на нас с топорами и бензопилами? Этот вопрос не давал мне покоя, потому что отсутствие на месте актеров сей антрепризы вовсе не означало, что они не заявятся сюда в любой момент. Штабель из досок, мимо которого мы прошли и которого не существовало в действительности, оказался вполне натуральным. Для пущей уверенности я даже сбросил с него доску. Она также вполне натурально громыхнула о землю, и я едва успел отскочить, дабы не отбить себе пальцы на ногах.
Кальтер тем временем достал из кармана болт и с размаху швырнул его в дверь конторки, где мы с компаньоном собирались укрыться. Сделал он это очень своевременно. Промешкай майор чуть-чуть, и брошенный им болт угодил бы не в дверь, а в старичка, который распахнул ее и нарисовался на пороге мгновение спустя. Низкорослый красномордый дедок вышел встречать нас, держа в руках охотничью двустволку и пребывая в скверном расположении духа. Одет он был в фуфайку на голое тело и протертые на коленях синие трико. Иной одежды, а также обуви на призраке не наблюдалось. Вдобавок он был заметно выпивши, что выдавали его мутные глаза, глядящие на нас из-под насупленных бровей. Соберись вместе все призраки, коих я успел повидать в Зоне, и устрой между собой конкурс на реалистичность, этот человек с ружьем гарантированно занял бы на нем первое место, опередив даже девочку Веру. Вне всяких сомнений, очень правдоподобный типаж!
Обладатель отменной реакции Кальтер вскинул винтовку еще до того, как дверь конторки распахнулась. И кабы не мое вмешательство, компаньон допустил бы сейчас большую ошибку. Причем такую, какую обычно допускают сталкеры-новички, многие из которых затем горько сожалеют о содеянной глупости. Едва не нарушенное Куприяновым правило было простым: никогда не стреляй в аномальное существо, пока оно не проявило к тебе агрессии, если сомневаешься, возьмут ли его пули. Да, старик был вооружен, однако при взгляде на него сразу становилось понятно – он хотел нас просто припугнуть, а не открывать по нам с порога огонь на поражение. Трудно, конечно, судить о логике призрака, но я бы точно не стал встречать тех, кого собираюсь убить, опираясь на ружье, как на костыль.
– Сдурел, Тимофеич! – зашипел я на Кальтера и, ухватив за ствол его винтовку, решительно отвел ее в сторону. – Больше года в Зоне, а ведешь себя как салага! А ну опусти пушку! И вообще притворись, что никого не видишь! Усек?
Майор усек. Моментально смекнув, что допустил просчет, он не сказал ни слова поперек и сделал все, как ему было велено. Я в свою очередь смекнул, что прежде компаньон не влипал в подобные ситуации, и вкратце обрисовал ему тактику нашего дальнейшего поведения:
– Что бы этот старый хрыч ни говорил и ни делал, игнорируй его, даже если он полезет к тебе целоваться. Просто отвернись и все! А иначе он от тебя не отвяжется. Только так надо с этой нечистью бороться. Других способов быстро отделаться от нее нет!
– Ясно, – кивнул Кальтер, дав понять, что усвоил урок. – Буду брать пример с тебя. Давай вперед, а я следом…
– Энто кто тут, ваш-мать, хозяйничает, а?! – заговорил наконец сторож лесопилки (а кому еще, кроме него, торчать здесь в выходной день?). – Вам, что ли, хлопцы, мой горбыль помешал?! Совсем страх, ваш-мать, потеряли! Ни стыда, ни совести! Ежли надобно плашку-другую, так чего у меня не спросить, а сразу воровать-то? Али я не пойму, ежли ко мне по-человечески подойти, а? Тем более в праздник! Неужто не договорились бы? Да запросто! Или думаете, раз Меченый свой указ издал, значит, дед Козьма теперь в какой другой валюте стал оплату брать? Шиш с маслом вашему Меченому! На этой поляне его «сухой закон» не действует!..
Признаться, я не сразу догадался, о каком Меченом толкует дед Козьма. А когда сообразил, заодно раскрыл тайну, какая эпоха царит внутри этой аномалии. Кумачовые флаги, Красный Октябрь, праздничные соцобязательства, «сухой закон»… Все ясно. Я в те годы еще пешком под стол ходил, однако сомневаюсь, чтобы мой отец дерзнул вот так, открыто, выступить с критикой советской антиалкогольной кампании. Через пару-тройку лет – да, но не на заре перестройки, когда социальная эпидемия под названием «гласность» еще не начала свирепствовать на просторах Советского Союза.
– Опаньки! Служивые! – спохватился болтливый сторож, когда мы подошли поближе, и тут же отставил ружье. – Кажись, оконфузился трошки! Чего это я, сукин сын, плету такое спросонок, ась?.. Здравия желаю, товарищи офицеры! Извиняйте, сразу не распознал! А чой-то вы в ОЗК разгуливаете? Учения, что ль, какие в наших краях на праздниках идут? Да и комбинезончики на вас дюже диковинные… А-а-а, смекаю: вы – с того холма, где недавно ваша братия антенн понатыкала! Точно! Видать, не брешут люди, что там такие вредные радиоволны, что от них кровь в жилах закипает – неспроста же вам такую спецодежду выдали. А я, старый пердун, сослепу решил, что вы ко мне доски с хутора коммуниздить пришли!.. Так это… Чем могу помочь?
Я и Кальтер ступили на крыльцо и, протиснувшись бочком мимо ошалелого деда Козьмы, молча вошли в конторку. Внутри она была поделена надвое фанерной перегородкой. В более просторной комнате размещалась бытовка; меньшая имела отдельную дверь, которая запиралась на висячий замок. За ней, надо полагать, находился кабинет бригадира, и сторожу туда входить запрещалось. Нам тоже нечего было там делать, и мы по обоюдному молчаливому согласию бесцеремонно оккупировали бытовку. В ней, судя по характерным стойким ароматам, «сухой закон» Горбачева тоже не имел силы и даже больше – был почти в открытую презираем. Хотя пустую тару из-под первача (водки в ту годину на селе, поговаривают, было днем с огнем не сыскать) дед Козьма все-таки припрятывал, дабы не выставлять напоказ слишком уж компрометирующие улики.
Вошедший в дом следом за мной Кальтер решил не мешкая запереть дверь, да не тут-то было. Огорошенный самоуправством «товарищей офицеров», сторож не стал торчать на крыльце, а решительно потопал за нами.
– Как это изволите понимать?! – возмутился он, толкая удерживаемую Кальтером дверь. – Требую объяснений! Али я, ваш-мать, на энтой поляне не законная власть?! Да у меня на подотчете, доложу вам, объект такого же государственного значения, как ваши железки на холме, и режим тутошний попрошу соблюдать!
– Хрен с ним, впусти, – махнул я рукой майору, и он позволил деду Козьме войти. Но как только тот переступил порог, Куприянов сразу же закрыл за ним дверь на засов. Натиск кровососа или снорка она явно не выдержала бы, и компаньон вдобавок подпер ее увесистой лавочкой, что стояла возле торчащего посреди бытовки грубо сколоченного стола. Не сказать, что после этого дверь стала неприступной, но, по крайней мере, если теперь какой-нибудь мутант вздумает сунуться в наше убежище, ему придется приложить к этому усилия. А пока Тимофеич возился с дверью, я расположился у единственного окна и, задернув на нем грязную занавеску, оставил лишь щелку для наблюдения за подступами к конторке.
– Чегой-то вы творите, а? – осведомился Козьма, косясь на наши автоматы и с опаской отступая к стене. Свое ружье он оставил на улице и, похоже, сильно об этом пожалел. Я вновь отметил, что в плане естественности этот призрак был просто неподражаем. – Никак прячетесь от кого? Так, может, я это… пойду, чтобы не мешать? Все равно ведь не при делах, верно? До хутора пока прогуляюсь, а к вечеру вернусь. А вы прячьтесь, сколько вам влезет, только не ломайте ничего и замки не трогайте, ага? Ежели проголодаетесь, в тумбочке – харчи, выпивка…
Преграждавший сторожу дверь Кальтер вопросительно взглянул на меня: дескать, не проще ли и впрямь выпустить «заложника», раз просится? Я глянул в окно – никого – и кивнул. Как только призрак покинет аномальную зону, он наверняка исчезнет, как исчезли рабочие пилорамы. Так что пусть проваливает – нам меньше проблем.
Майор убрал от двери подпорку и, не глядя на Козьму, отступил от выхода, давая сторожу понять, что никто его здесь силком не держит.
– Благодарствую, хлопцы! – обрадовался старик и поспешил на улицу, не став дожидаться от нас более прозрачных намеков. – Вот это верно, вот это по-людски!.. Не имею привычки в чужие дела встревать, так что прощевайте! Считайте, что меня здесь и не было!..
Только что я уберег Кальтера от необдуманного шага и следом сам грубо просчитался. Впрочем, трудно сказать, что случилось бы, не выпусти мы Козьму на свободу; держать взаперти призрака – сомнительная затея. Я понадеялся, что у нас еще есть в запасе время, коего сторожу хватит, чтобы убраться с лесопилки. И он наверняка убрался бы, я уверен. Выйдя из конторки, дедок подхватил ружьишко и действительно пошагал в направлении хутора Красный. Однако, миновав распиловочный цех, Козьма вдруг застыл на месте и уставился на северную опушку вырубки.
– А энто что еще, ваш-мать, за напасть? – громко вопросил он неизвестно у кого. – Неужто Пашка-балбес корогодское стадо сюда гонит? С ума, что ли, все сегодня посходили?.. Эй, Пашка, дери тебя за щеку! Охренел совсем, стоеросовая твоя голова?! Куда ты, бестолочь, коровенок-то загнал!.. О! О!!! Да что ж ты, гад, со скотиной сотворил?!.. Пресвятая Богородица!
Осенив себя крестным знамением, Козьма сначала попятился, а затем на подкосившихся от страха ногах бросился обратно к конторке. Куда его на сей раз никто впускать не собирался. Кальтер снова подпер дверь скамьей и теперь украдкой выглядывал вместе со мной на улицу через щелку в занавеске. Судьба столкнувшегося с мутантами призрака волновала нас не больше, чем позапрошлогодний неурожай арахиса в Буркина-Фасо.
– Впустите, хлопцы! – умолял сторож, дубася в дверь кулаками и ногами. Это был первый случай в моей сталкерской практике, когда встреченный мной призрак испугался своих «единоутробных» братьев. – Гляньте, что там делается! Демоны! Сущие демоны!
Тем временем волна монстров хлынула на вырубку, будто удирающее от лесного пожара зверье. Что, в общем-то, было недалеко от истины. Кого тут только не наблюдалось! Обезьяньими скачками прыгали снорки; бежали вразвалочку неуклюжие на вид, но на деле дьявольски проворные кровососы; неисчислимые собачьи стаи трусили бок о бок с бредущими тяжкой поступью псевдогигантами; кабаны и псевдоплоть шарахались зигзагами из стороны в сторону, хотя окружающим их хищникам сейчас было не до охоты; сплоченными группками семенили покинувшие свои норы карлики-бюреры – прежде они редко вылезали на поверхность при дневном свете; мягко, словно тени, двигались химеры и коты-имитаторы; то и дело натыкаясь на деревья, ковыляли безмозглые зомби… Поначалу я не обнаружил в этой разношерстной орде контролеров, но, присмотревшись, заметил, что два псевдогиганта волокут за собой тракторные прицепы, в которых сидели сразу по нескольку мутантов-псиоников. Не приспособленные к долгим пешим переходам, физически слабые контролеры вышли из положения простейшим для них способом: подчинили себе и обратили в ездовых животных самых могучих тварей Зоны. Псевдогиганты без особых усилий тянули прицепы, хотя их покрышки давно истлели, а ржавые подшипники издавали такой скрип, что он был слышен, наверное, аж на форпосте монолитовцев.
Не успели мы и глазом моргнуть, как лавина мутантов заполонила вырубку. И, черт побери, схлынула бы за считаные минуты безо всяких эксцессов, кабы не оставленный нами снаружи дед Козьма! Сидя в укрытии, я быстро смекнул, что перепуганным тварям нет до старика никакого дела, потому что иначе те уже набросились бы на него, неважно, призрак он или живой человек. Но впавший в панику пьяный сторож уже себя не контролировал. Узрев скачущего к избушке снорка, он даже представить себе не мог, что монстр проследует мимо, как и прочие не расположенные к охоте твари. Вместо того чтобы замереть без движения, старик завопил благим матом и, вскинув ружьишко, выстрелил мутанту дуплетом в голову.
Предугадать реакцию заполучившего в морду утиную дробь снорка было легко. Какой бы страх ни гнал его вперед, стерпеть «пощечину» он не мог. Взревев, чудовище растопырило руки и бросилось на деда Козьму под грянувший следом рев других взбудораженных выстрелами мутантов. Вконец ополоумевший старик тоже зашелся в крике и, выставив перед собой разряженную двустволку, собрался ткнуть ею врага, словно пикой.
Исход этого поединка поначалу не вызывал ни малейших сомнений. Вот разъяренный снорк подпрыгивает выше крыши конторки, собираясь обрушиться на сторожа сверху и переломать ему все кости. Однако пока монстр пребывает в прыжке, ситуация на поле боя успевает радикально перемениться.
Представьте себе пилота бомбардировщика, который, сбросив бомбы на город, внезапно замечает, что города внизу нет, а отправленный им на землю смертоносный груз падает на вроде бы знакомое, но пустынное место. Таким же болваном, наверное, должен был ощутить себя снорк. Сиганув на обидчика, монстр в итоге приземлился на совершенно пустое крыльцо. Которое вдобавок за этот миг истлело вместе с конторкой и цехом так, будто прыгун находился в полете ни много ни мало – целую четверть века!
Полагаю, нет нужды объяснять, куда вдруг испарился дед Козьма и что стряслось с лесопилкой. Реалистичный мираж растаял, и все вокруг снова обратилось в тлен. Заодно исчезли кумачовые флаги, транспарант и, что хуже всего, оконное стекло и занавеска, за которыми мы прятались. Дверь и подпирающая ее трухлявая лавка, к счастью, остались. Правда, счастье то было, увы, мимолетным. Проломив крыльцо, упустивший жертву снорк начал в недоумении озираться и увидел две пялившиеся на него физиономии. Даже Кальтер со своей реакцией не успел вовремя отпрянуть от окна, а обо мне и говорить нечего. Монстру же было без разницы, кого растерзать, старика или нас. Тварь жаждала крови, а кому она принадлежит, мутанта не волновало.
Вот что случается с теми, кто отказывается протянуть руку помощи вопиющему о спасении старику! Наша история могла бы по праву стать библейской притчей, продолжай эта книга вбирать в себя подобные назидательные факты. Вероятно, в будущем пример грешников Леонида и Константина и впрямь пошел бы кому-нибудь впрок. А нам каяться в совершенном проступке было некогда. Вместо мольбы о спасении мы предпочли вновь сыграть с Господом в рулетку. И вновь по высоким ставкам. Ведь каждому сталкеру известно, насколько азартен Господь и что не в его правилах отказываться от игры, если противник бросает на кон собственные жизни.
Выстрел стариковского ружья и рев раненого снорка произвели на кишащей мутантами вырубке эффект разорвавшейся бомбы. Орда взревела на тысячи голосов и ринулась вперед так, как она, наверное, покидала Припять, спасаясь от Искателя и Буревестника. Подъем по склону снизил скорость этой волны, но теперь она опять хлынула на юг во всю свою мощь. И к своей неизбежной погибели, если, конечно, я правильно разгадал умысел апостолов Монолита.
Нам с Кальтером одновременно и повезло, и не повезло. Везение заключалось в том, что, кроме подстреленного снорка, больше ни одно чудовище не позарилось на наши головы. Однако вмиг состарившаяся на двадцать пять лет конторка стояла точно на пути живой лавины, способной шутя растоптать и более крупную преграду.
Заметивший нас снорк предпочел вторгнуться в дом культурно – через дверь, – а не прыгнул в окно, что для него было бы отнюдь не удивительно. Вышибив плечом подпертую трухлявой скамьей гнилую дверь, монстр ворвался в бытовку и налетел на стол, который Кальтер пихнул ему под ноги, прежде чем сиганул нырком в окно следом за мной. Налетев на препятствие, снорк споткнулся и, переломив пополам столешницу, загремел на пол. После чего в злобе расшвырял обломки, вскочил на ноги и бросился было обратно. Но Тимофеич предвидел, что устроенная им помеха не задержит врага надолго, и потому подстраховался. Едва выпрыгнув наружу, майор рявкнул мне «лежать!» и, не вставая, сразу метнул в окно гранату.
Снорк уже несся к двери, но прогремевший рядом с ним взрыв отшвырнул его сквозь фанерную перегородку во вторую половину здания. Что в ней находилось, мы не выясняли, однако, судя по грохоту, треску и звону битого стекла, хламу там тоже хватало. Взрыв не прикончил мутанта – мы это поняли по его воплям и шумной возне. Но кое-какие повреждения снорк получил, поскольку иначе он выкарабкался бы из-под завала гораздо раньше. А мы, вскочив с земли, помчались со всех ног к единственному подходящему нам укрытию – распиловочному цеху. Пока что мутанты огибали его, но поскольку впереди лавины бежала в основном шустрая мелюзга, то с появлением тяжеловесов все должно было круто измениться.
Почему же мы рванули именно туда? Да потому что давно заметили ржавеющую в цеху пилораму: массивный агрегат, способный пропускать через себя многотонные бревна. Своротить такой с постамента было не под силу даже псевдогигантам, не говоря уже о мутантах послабее. И куда еще, спрашивается, нам было приткнуться в обезумевшем мире, кроме этого незыблемого железного островка?
Что ни говори, а денек нынче выдался – не пожелаешь и врагу. И если я все-таки выживу, уверен: стометровка между цехом и конторкой, которую мы с Кальтером преодолели в спринтерском темпе, будет сниться мне в кошмарах до самой смерти. А расскажешь кому – черта с два поверят! За те секунды, что мы бежали к пилораме, справа и слева от нас пронеслось столько нечисти, сколько я перестрелял, пожалуй, за пару последних лет. Можете представить, каких усилий стоило мне сдерживать себя, чтобы вместо стрельбы изображать дриблингующего баскетболиста, идущего в атаку на кольцо соперника. А что прикажете делать? Обуянные паникой монстры мчались напропалую и точно не уступили бы мне дорогу. Вот и приходилось идти им на уступки в одностороннем порядке, мечась туда-сюда и радуясь, что навыки, некогда отработанные мной на баскетбольной площадке, не выветрились из памяти за столько лет.
Хитрый Кальтер пристроился у меня за спиной и, словно передразнивающий прохожих уличный мим, изловчался в точности повторять все мои финты. Хорошо еще, что здание пилорамы служило для авангарда мутантов этаким волнорезом. За ним оставалось небольшое мертвое пространство, где рассеченная надвое орда еще не успевала сомкнуться. Последнюю – самую спокойную – часть дистанции я и вовсе пронесся будто по гаревой дорожке. Здесь уже не требовалось выписывать судорожные зигзаги, и мы, совершив финишный рывок, достигли стены цеха, отделавшись лишь легким испугом.
Чтобы приткнуться под бочок к пилораме, надо было разобраться с последней преградой – стеной из почерневших от времени досок. После выстрела Козьмы и взрыва гранаты соблюдать тишину не имело смысла – засевшие на радарной станции сталкеры теперь знали о нашем присутствии. Как, впрочем, знали они и о том, что мы знаем о них. Сквозь топот и рев до нас доносились с северо-запада автоматные очереди и гранатные разрывы. Похоже, у оккупировавшей холм компании тоже сдали нервы. Это косвенно доказывало, что там находились не монолитовцы. Вместо того чтобы переждать угрозу по-тихому, как поступили бы наученные опытом прошлых Очищений сектанты, эти бродяги вступили в бой с будущими жертвами Скульптора, о чем наверняка уже пожалели.
Не тратя понапрасну время, я вскинул «Абакан» и дал очередь в рассохшиеся доски прямо перед собой. Большего для прорыва и не требовалось. Оставалось лишь хорошенько пнуть ослабленный пулями участок стены, и лаз будет готов. Однако едва я собрался это сделать, как майор крикнул «берегись!» и ухватил меня за плечо, намереваясь оттащить в сторону.
Только ничего у Кальтера не вышло. Пытаясь помочь, он вцепился в меня не здоровой рукой – в ней майор держал винтовку, а протезом, в котором опять что-то не сработало. Вместо того чтобы зафиксировать захват, искусственные пальцы разжались и соскользнули с моего плеча. Тимофеич, вложивший в этот рывок немало сил, потерял равновесие, споткнулся и упал на четвереньки. Я же резко обернулся, собираясь встретить врага лицом к лицу, но он, ублюдок, настиг меня мгновением раньше.
Ошарашенный гранатой и посеченный осколками снорк и не думал сдаваться, даже начисто лишившись одной руки. Из-за мельтешения проносящихся мимо нас мутантов Кальтер поздно заметил их мстительного собрата, скачущего за нами против течения живой волны. И потому среагировал малость запоздало. А снорк, брызжа кровью из зияющей в плече раны, подбежал на расстояние прыжка и немедля атаковал.
Правда, в последний момент я все-таки успел вскинуть над головой автомат и блокировать удар, которым чудовище хотело проломить мне макушку. Что, впрочем, не спасло меня от сокрушительного толчка, когда «Абакан» принял на себя вес рухнувшего следом снорка. Сбитый с ног, я врезался спиной в изрешеченную пулями стену, проделал в ней брешь, а затем грохнулся навзничь, продолжая держать оружие перед собой на вытянутых руках, словно оно было настолько хрупким, что я опасался его разбить.
Не сумевший прикончить жертву с ходу, снорк ворвался в пролом и накинулся на меня лежачего. Нас разделяло всего три шага, поэтому мне удалось всадить во врага лишь короткую очередь, которая хоть и сорвала его атаку, но не причинила фатальных повреждений. Вместо того чтобы прыгнуть, словивший в живот несколько пуль мутант навалился на меня, как набитый тухлятиной дырявый полуторацентнеровый мешок. Я попытался было откатиться вбок, но тварь оказалась проворней и не позволила мне этого сделать.
Выручавший меня до сей поры «Абакан» сыграл теперь со мной злую шутку, встав на сторону противника. Силы в единственной конечности снорка оставалось столько, что он ухватился за оружие и, легко сломив мое сопротивление, прижал прикладом мне горло. Продолжи монстр налегать на автомат, и сначала я почувствую, как хрустнет гортань, а затем задохнусь и лишусь головы, когда мутант передавит мне шею ребром приклада, будто тупым ножом гильотины…
Но я верил, что если в ближайшее время и умру, то явно не от обезглавливания собственным «Абаканом». Прежде чем я начал задыхаться, позади снорка беззвучно вырос Кальтер со вскинутой винтовкой. Дабы насевший на меня осатанелый враг не почуял неладное, мне пришлось отвлечь его отчаянной борьбой. Долго мое сопротивление продлиться, естественно, не могло – это мутанты, по слухам, запросто обходились без кислорода, а я, к несчастью, нет. Но топчущийся за спиной чудовища компаньон вовсе не планировал испытывать меня на стойкость. Просто ему нужно было немного времени, чтобы хорошенько прицелиться.
Стрелял Куприянов не из винтовки, а из пристегнутого к ней сорокамиллиметрового подствольника, в который он заблаговременно зарядил картечный патрон. Дроби в него было напичкано примерно как в пять ружейных патронов двенадцатого калибра, так что горсть свинца, прилетевшего в висок снорку, уже не оставляла тому надежд на выживание. Майор приноровился, чтобы ненароком не зацепить меня, а потом шарахнул из подствольника так, что мутант лишился не только головы, но и шеи, начисто срезанной картечью по самые плечи. После чего Кальтер оказал мне еще одну услугу, пинком столкнув тело мертвой твари с моей груди. Не сделай он этого, даже не знаю, хватило бы у меня сил освободиться самому до того, как цех взялся рушиться подобно гигантскому карточному домику.
Забиться под литую станину пилорамы, чтобы обезопасить себя от всех неприятностей, не представлялось возможным. Поэтому мы просто притулились к ее ржавому боку там, где над ней зияла в крыше огромная дыра; цех рассыпался по частям давно, и первыми начали обваливаться прогнившие стропила. Так мы могли хотя бы не бояться падающей нам на головы обрешетки. А северная стена уже ходила ходуном и роняла оторванные доски под натиском напирающей на нее инфернальной орды.
Я не смотрел на часы, поэтому не могу сказать, сколько длился наш маленький «последний день Помпеи». По логике, волна мутантов должна была схлынуть минуты через три-четыре. Так оно, скорее всего, и случилось. Но если бы вдруг выяснилось, что мы проторчали возле пилорамы целый час, я поверил бы. Потому что когда мир вокруг тебя меняется до неузнаваемости, сложно представить, что у него ушло на это столь мало времени.
Истинно говорят, что дурной пример заразителен. Стоило лишь какому-то тяжеловесу первому протаранить дощатую преграду, как за ним напролом ринулись все кому не лень. Мы прижались к пилораме и боялись даже на миг оторвать лопатки от ее непоколебимого постамента. Казалось, чуть расслабишься, и бушующая на вырубке стихия уволочет тебя за собой, словно сель или лавина. Прыткие мутанты перепрыгивали через ржавый агрегат справа, слева, а иногда прямо над нашими головами. В отличие от мелюзги, тяжеловесы грузно переваливались через заросший травой конвейер лишь там, где для них это было проще всего сделать. А впряженным в тракторные прицепы псевдогигантам пришлось и вовсе объезжать пилораму по обломкам разлетевшихся повсюду досок.
Уши у меня были заложены после выстрела Кальтера, поэтому весь этот гвалт долетал до меня будто сквозь толстый слой ваты. Угодив в самую стремнину живого потока, я боролся с головокружением и отрешенно наблюдал, как стена, в которой находилась проделанная мной брешь, исчезает прямо у нас на глазах. Помимо обшивки мутанты снесли также бревенчатый каркас, разметав его куски аж до конторки. А она в свою очередь была обращена в груду ломаного бруса быстрее, чем с этой задачей справился бы даже бульдозер.
Замыкали бегущую орду калеки и наиболее безмозглые зомби, ориентирующиеся, очевидно, только на шум. Мы дождались, пока на лесопилке не останутся лишь несколько натыкающихся на обломки хромоногих мычащих уродцев, и лишь тогда покинули укрытие – единственный объект на вырубке, который уцелел при опустошительном нашествии. Все прочее было сметено, втоптано в землю и перемолото в щепки. Любопытно, что станет отныне с существовавшим в этом лесу миражом? Впрочем, задерживаться и проверять, исчез он или нет, мы, ясное дело, не стали. Судьба призрачных пильщиков волновала нас значительно меньше, нежели скорое появление здесь компании, что отстреливалась от мутантов на холме.
Если там действительно засели «буяны», значит, их дозор нагрянет на лесопилку в ближайшую четверть часа. Доносившаяся с холма канонада стихла, но вряд ли устроившие ее бродяги пали смертью храбрых все до единого. На радарной станции имелось много укрытий, где можно было держать длительную оборону даже от такой мощной волны монстров. Поэтому уже через три минуты духу нашего не было на той злосчастной вырубке. Так что если Череп все еще жаждал поквитаться с нами за братца, ему следовало искать нас не южнее, а севернее. У останков того самого Небесного Паука, неразгаданная тайна которого до сих пор являлась излюбленной темой для досужих сталкерских разговоров…
